— Я не плачу шантажистам! — бросил разъяренный
Бельвю.
— Это ваше право, — сказал Лейт с олимпийским
спокойствием. — Когда «Точприбор» окажется втянутым в судебный процесс
стоимостью в тысячи долларов, вы вспомните меня. Тем более что ваш адвокат
скажет, что у вас нет ни малейшего шанса выиграть дело. Вы вспомните тогда, что
я предлагал полюбовно решить вопрос. А если еще акционеры вашей фирмы узнают…
— Подождите минутку, — разом умерил свой пыл
Бельвю. — Я никогда не отвергаю сделку, не узнав о цене. Сколько вы
хотите?
— Десять тысяч долларов.
— Понятно. Я отклоняю ваше предложение, — заявил
президент фирмы. — И абсолютно уверен, что вам не удастся отсудить у нас
такую сумму.
— Это вам только кажется — возразил Лейт.
— Нет. Я это знаю точно. Прощайте, — отрезал
Бельвю.
Трубку бросили на рычаг, и разговор прекратился. Бернис
Лэмен вздохнула.
— Я так и знала.
Лестер Лейт положил на ее блюдце десять стодолларовых
банкнотов.
— Запомните, — сказал он, — если наше дело не
выгорит, эти деньги принадлежат вам.
— Нет, я не могу их взять — мы уже проиграли. Хозяин
принял решение. Мы рискнули и все потеряли, — с грустью сказала девушка.
Лейт снисходительно усмехнулся.
— В таком случае не выпить ли нам еще кофе? Ведь теперь
уже нет нужды торопиться на работу…
На глазах расстроенной Бернис Лэмен выступили слезы. Усилием
воли она заставила себя улыбнуться.
— Ну что ж, поиграли, и хватит, — сказала она.
— Только не беспокойтесь, — утешил ее молодой
человек. — Все идет так, как я думал.
— Вы знали, что он отвергнет ваше предложение? —
удивилась девушка.
Лейт кивнул.
— Тогда зачем позвонили?
— После моего звонка, я уверен, он все обдумает и
свяжется со своим адвокатом, — с улыбкой ответил Лейт. — Сейчас еще
по чашке кофе — и я снова позвоню ему. Думаю, все изменится.
Они немного поболтали за второй чашкой кофе. Потом заказали
коньяк и бенедиктин. Потом Лейт набрал телефон Джезона Бельвю и попросил его к
телефону. На этот раз голос президента звучал более доброжелательно.
— Послушайте, Лейт, может, действительно, не стоит
обращаться к адвокатам, — миролюбиво начал мистер Бельвю. — Чем
больше я думаю об этом деле, тем больше прихожу к мысли, что мисс Лэмен
действительно заслуживает уважения. Но о десяти тысячах долларов, конечно, не
может быть и речи…
— Она хочет, чтобы ей принесли извинения перед всем
коллективом фирмы, — заметил Лейт.
С минуту президент «Точприбора» колебался.
— Это можно устроить, — наконец согласился он.
— И еще девушка хотела бы получить десять тысяч
долларов наличными, — добавил Лейт.
— Подождите минутку, — сказал Бельвю, и Лейт
услышал перешептывание на другом конце линии.
— Мы предлагаем две с половиной тысячи, — заявил
Бельвю.
— Ничего не выйдет, — резко возразил Лейт, —
десять или ничего. Как только я положу трубку, тут же направлюсь к моему адвокату.
Лично я считаю, что ваша секретарша заслуживает очень приличной суммы…
— Подождите минутку, — прервал его Бельвю.
На этот раз Лейт мог слышать все переговоры вполголоса.
— Пошлите Бернис Лэмен в мой кабинет, — предложил
Бельвю.
В ответ Лейт только рассмеялся.
— Ни в коем случае. Вам не удастся с ней поговорить,
пока не согласитесь заплатить десять тысяч долларов. Иначе будете говорить с
адвокатом.
После короткой паузы Лейт услышал бормотание Бельвю. Он
пересказывал кому-то стоявшему рядом условие Лейта:
— Он говорит, десять тысяч или ничего. Это слишком
много. Что будем делать? — Приняв, наконец, решение, президент фирмы
сказал в трубку: — Я выкладываю карты на стол. Здесь мой адвокат. Мы все
обговорили. Можем судиться, а можем и не судиться. Согласен выплатить пять
тысяч наличными, чтобы покончить с этим делом.
Лестер Лейт победно улыбнулся.
— Считайте, что судебного процесса не будет, —
примирительно сказал он.
— Очень хорошо. Попросите мисс Лэмен прийти в офис
прямо сейчас.
Лестер Лейт положил трубку на рычаг и, потянувшись, забрал с
блюдца Бернис Лэмен тысячу долларов.
Девушка смотрела на все это расширенными от удивления
глазами.
— Вы хотите сказать…
— Я не могу давать гарантий, но с вашим лицом и фигурой
не грех попытать счастья в Голливуде. Пяти тысяч долларов для этого вполне
достаточно.
Капитан Кармайкл наслаждался сигарой и одновременно
просматривал спортивную страницу утренней газеты. Идиллию нарушил сержант Экли.
Держа в руках картонную папку, он решительно переступил порог кабинета.
— Что на этот раз? — поинтересовался Кармайкл,
хмуро взглянув на него.
Сержант сел за стол напротив капитана.
— Опять этот Лейт, — сказал он, не скрывая
отвращения.
— Что случилось? — сдвинул брови капитан.
— Бивер сообщил, что Лейт написал мне письмо. И наш агент
правильно решил, что мне полезно познакомиться с его содержанием, прежде чем
Лейт подпишет его и отправит в мой адрес.
Глаза Кармайкл а забегали:
— Признание?
— Сначала послушайте, — ответил сержант
Экли, — потом уже сами решите.
Экли достал из папки копию письма и начал читать вслух:
«Мой дорогой сержант! Оригиналы рукописей знаменитых
писателей всегда имеют баснословную цену. Возможно, я излишне самонадеян. И все
же осмелюсь считать, что когда-нибудь моя собственная рукопись будет оценена
знатоками в тысячи долларов. Однако вполне допустимо, что Эдгар По, Роберт
Стивенсон и другие знаменитые писатели думали так же о своих рукописях. Этот
мой рассказ, дорогой сержант, был отвергнут издателем, что может только
повысить его цену. Во всяком случае, посылаю его вам как знак дружбы, лишь в
малой мере отражающий мое восхищение вашими громадными усилиями по охране
правопорядка. Даже несмотря на то, что мое благополучие страдает от вашего
усердия».
Сержант Экли посмотрел на капитана:
— И что вы думаете по поводу этого письма? —
Ничего, — пожал плечами капитан.
— Я тоже. Однако Лейт предупредил Бивера, что письмо
будет отослано завтра. А Бивер решил, что должен увидеть его содержание
сегодня.
— А что там, в рукописи? — поинтересовался
Кармайкл.
Какая-то чепуха, — пренебрежительно бросил Экли. —
Я просмотрел.
