– Чай, не пещерные люди, – отодвинул ее на задний план Стас, – не будем бросать дам на врага.
В прихожей горел свет, поэтому им не пришлось озираться в темноте. Войдя за мужчинами, Лика сразу поняла, что квартира пуста, потому что не раздавалось ни единого звука.
– Макс, – на всякий случай позвала она, заходя в зал.
– Черт, – ругнулся Кирсанов, наступив на телефонную трубку, которая валялась на полу возле кресла.
– Ну, конечно же, он ее бросил, не выключив, – произнесла Лика, – а теперь она еще и села.
– Видно, спешил очень, – разглядывая телефонный аппарат, сказал Кирсанов, – Я смотрю, тут автоответчик есть и определитель номера.
– И записная книжка, и автодозвон, и удержания второго звонка на линии, удобно, ничуть не хуже мобильника, – отозвалась Лика.
– Только с собой не поносишь, – хмыкнул Стас.
Они осмотрели всю квартиру, но никаких следов вторжения посторонних Лика не заметила, судя по всему, весь беспорядок был учинен хозяином: какие-то файлы с документами на журнальном столике, разбросанные по дому несвежие рубашки и носки, использованные полотенца, разобранная постель, чашки с засохшими следами кофе. На двух она заприметила следы губной помады, и это ее ужасно покоробило. Во рту появился кислый привкус, грозивший перерасти в тошноту. Господи, как может человек жить в иллюзорном мире? Лика схватила пепельницу полную окурков и, гадливо сморщившись, опорожнила ее в мусорное ведро.
«Как я могла идеализировать наш брак, упорно не обращая внимания на всё, что не вписывалось в мои розовые картинки? – удивлялась она про себя. – Господи, смешно вспомнить, как я корила себя за супружескую измену, сколько дум передумала о собственной испорченности, сколько извинений принесла мужу мысленно. А он бросил меня в беде и, вместо того, чтобы лететь мне на выручку, спокойненько устраивал домашние посиделки с какой-то кралей».
Она вернулась в зал и с грохотом шмякнула пепельницу на журнальный столик. Золотой портсигар подскочил на столешнице. «На долгую память с наилучшими пожеланиями» – было выгравировано на крышке. Подарок сотрудников. Так сказал Макс. А так ли это? И браслет. Помнится, золотой браслет, идеально подошедший часам, купленным ему мамочкой, ему тоже как-то дарили сотрудники. Где правда? Кто теперь знает?
– Лика, уже ясно, что он ушел отсюда своими ножками, – пробурчал Стас, клацавший кнопочки пульта телевизора, отчего экран мельтешил картинками. – Давай, собирайся, пора ехать. И пацан твой, наверное, уже съел твою подругу. Он же голодный.
– Но не людоед, – слабо улыбнулась она.
В спальню заходить не хотелось, мерещилось, что из-под подушки высунется чей-то красный лифчик, а на люстре будут раскачиваться ажурные черные трусики. Но, к сожалению, ее вещи находятся тоже в спальне, поэтому пришлось себя пересилить.
– Я помогу, – вызвался Кирсанов, – а то одной рукой не справишься.
Она была такая бледная и несчастная, что ему ужасно захотелось обнять ее и поцеловать. Но она не захотела принять его ласки, даже когда они остались одни, отстранилась, отошла к встроенному шкафу и принялась методично вышвыривать оттуда какие-то шмотки. Он запихивал одежду в элегантный кожаный баул и искоса наблюдал за ней.
– Денис, скажи, ты уверен, что ваш Калмык поможет? – наконец спросила она и почему-то заглянула под подушку. – Может, все-таки нужно в полицию обратиться?
– Уверен, – кивнул Кирсанов, – у него широкие возможности. Довольно скоро мы будем знать, откуда ветер дует и, как разрулить ситуацию. А полиция и так в курсе наших дел, но что-то не спешит изловить преступника.
– А, как долго мы будем отсутствовать? Хотя бы примерно, ты представляешь? – почему-то посмотрела на люстру Лика. – Я должна знать, сколько следует захватить с собой одежды.
– Лика, не переживай, – шагнул к ней Кирсанов и сграбастал-таки в объятия. – Не ты первая, не ты последняя пройдешь через развод. Я обещаю, ты ни о чем не пожалеешь. А любые шмотки я тебе куплю, не парься.
Она посмотрела ему в глаза долгим взглядом. Поверила. И тут же мелькнула подленькая мысль: если бы не он, то все бы было как прежде и не надо было бы проходить через развод. Но тут же устыдилась попытке, уйти от реальности. «Если бы не он, – твердо сказала она самой себе, – меня бы уже давно в живых не было!»
Лика быстро с огромным наслаждением переоделась в собственную одежду, размышляя о том, насколько легче рвать с прошлым, когда впереди есть наметки на будущее, чем когда уходишь в пустоту и неизвестность. Может быть, поэтому многие женщины тянут на себе груз семейных проблем, боясь остаться в полном одиночестве, и этот страх пересиливает неудовлетворенность браком и супружескими отношениями?
Она покидала свою квартиру со смешанным чувством сожаления, горечи утраты и надежды на благополучное будущее. Еще недавно она страстно мечтала оказаться среди этих стен, считая это место своим гнездышком, своей крепостью, своим мирком. Но теперь оно стало вроде бы как оскверненным оплотом их умершей семьи, разрушенной норой, которую покинули обитатели. Все, что с такой любовью она обустраивала, придумывала, усовершенствовала все эти годы, обрело налет тлена. Это было ужасно.
Лика не забыла прихватить с собой любимые игрушки сына, которым он несказанно обрадовался, и кое-какие лакомства. На немой вопрос Алевтины покачала головой. Никого. Никого не осталось в доме, который был еще недавно полной чашей, там звучали смех и жили надежды. Теперь там тихо, пусто, пыльно, и на столике стоят чашки со следами чужой губной помады.
Она была сама не своя. Она шутила за завтраком, когда они остановились перекусить в кафе, поддерживала общую оживленную беседу, смеялась высказываниям Ваньки, который прекрасно вписался в компанию, чувствуя себя равноправным членом команды, но внутри все застыло, как перед прыжком в бездну. Непрестанно потели ладони, и она украдкой вытирала их то салфетками, то носовым платком. Лика ждала чего-то ужасного, ощущая кожей приближение неизбежности. Ее сердце подсказывало – беды не миновать. Такое чувство бывало у нее в детстве, когда на Поповку надвигалась гроза, сверкали молнии, расчерчивая небо, затянутое тучами, угрожающе рокотал гром, хлопали на ветру ставни, и в воздухе витал дух опасности, которая вот-вот должна была обрушиться на людей. Вот и сейчас она ощущала, что скоро произойдет нечто неотвратимое.
Это случилось, когда они подъезжали к Подольску. В машине хором пели «А-а-а, бананы, кокосы. А-а-а, тропический рай», чтобы повысить Лике настроение и поднять общий боевой настрой. И тут зазвонил сотовый Стаса. Он ответил, резко вырубив радио, и у Лики в ту секунду сердце рухнуло в пятки. Убс, и вот оно уже застучало в горле. От таких кульбитов сердца-акробата, потемнело в глазах и зазвенело в ушах. И словно через слой ваты доносились обрывочные реплики Стаса.
– Я слушаю. Да, да. Когда? Хорошо. Скоро приедем, нет, мы не в городе. Примерно, через час, может, чуть больше. До встречи.
– Что? – спросил Кирсанов и даже снизил скорость.
