А потому что победа это была. Наша общая победа, и в сплоченном торжеством справедливости лесу пробуждалась своя, особая магия. Лес из Заповедного превращался в Волшебный, Сказочный, Магический. Крепли деревья, сбрасывали хвори звери, спели ягоды, и ныне круглый год плодоносить станут, как и яблоневые сады, что посадила.
Я все это чувствовала, сердцем чувствовала, душой, магией своей, но так чтобы понять точно, что происходит-то, это… в общем не знала я что это.
От того ударила клюкой оземь, да открыла путь к Дубу Знаний.
Огляделась воровато, к дереву волшебному подошла быстро, по коре постучала, пробуждая, да и запрос озвучила:
— Книги нужны на тему «Лес особенный магический».
И приготовилась. Ко всему приготовилась. К тому, что пошлет меня сейчас Дуб лесом, полем, морем… в общем далеко пошлет. К тому, что Лесная Силушка заявится. К тому, что книг по заданной теме вообще не окажется. В общем всего я ждала, и вроде ко всему была готова.
Только вот меньше всего ожидала, что откроется дверца в Дубе том, и появятся как миленькие — одна стопка книг, вторая, третья, четвертая, пятая… на тринадцатой я сбилась. Да и устала уже — стопки книг древних приходилось забирать, и на землю укладывать. Устала я в общем вскорости!
— Горшочек, не вари! — воскликнула испуганно.
Дуб застыл, оскорбленный видимо.
— В смысле хватит книг, — попыталась конфликт уладить, — мне и этих сполна хватит.
И вот тут появилась она – Силушка Лесная.
Прорисовалась контуром среди листьев древесных, усмехнулась во всю морду здоровенную, и высказалась:
— О Дариме знаю. Как подрастет, заберу ее к себе.
— Ну уж нет! — вот никогда особо с Лесной Силушкой не ругалась, но тут уж позиция у меня была принципиальная. — Дариме отдам Светлый яр, если захочет она того. Коли нет – неволить не стану.
Прищурились очи черными провалами, да и взял Дуб Знаний и выдал мне знаний этих, еще стопок десять, как есть.
— А чтоб тебя! — выдохнула гневно.
Дуб взял, да и прибавил знаниев, издевательски так прибавил, нагло.
И сорвалась я, обидно мне было.
— Значит как сражаться с чародеями, так Веся, а как победила в сражении том, так на тебе Веся наказаниев полну телегу! Это ведь даже в тачку не влезет все, тут телега надобна!
И тут вдруг вздохнула Силушка Лесная, и голосом мужским, усталым, сказала прямо:
— Весяна, ведунья моя, ты в лес свой пустила болотников без меры, вампиров, волкодлаков, и что-то подсказывает мне, что и моровики с бадзулами здесь осядут. А лес, Веся, это экосистема, в коей баланс надобно завсегда поддерживать. И ты этому научилась, да сполна, но то был лес Заповедный, а теперь-то магический, вот и баланс придется магический тебе поддерживать.
И тут Дуб взял, да и выдал мне еще книг. И главное до того мне приходилось их из дерева вынимать да на траву класть, а ныне древо Знаний преспокойственно делало это само. И вот не мог он раньше? У меня уже вся спина болит-надрывается! Да и душа тоже – это сколько всего теперь учить придется! Сколько делать! Откуда силы брать, время, да и желание?! Мне бы отдохнуть сейчас, заслужила ведь, так нет – «учись, Веся».
— Несправедливо это! – обиделась я.
— Несправедливо будет, если от переизбытка магии деревья по лесу разгуливать на корнях своих начнут! — припечатала меня Силушка Лесная.
Вот такая вот она – победа над чародеями! Вкус у той победы — пыль книжная. Торжество победное – на телегу едва уместится. А сколько я на все это вот времени потрачу, это даже ни словами ни сказать, ни жестами не передать.
— Не печалься, ведунья, век живи, век учись, как говорится.
— Дураком помрешь, — пробурчала в ответ.
Да и делать нечего, пришлось звать друга верного:
«Лешенька, мне телега Савранова надобна очень».
«Победу праздновать будем?» — усмехнулся леший.
«А то, торжества года на полтора хватит», — сообщила ему.
«М-да уж», — сходу понял меня соратник.
***
Ярмарка в Нермине была в самом разгаре — голосили торговцы, товар свой расхваливая, пересказывали новости последние кумушки городские, дети бегали с петушками карамельными на палочках, девушки в пору на выданье вступившие покупали ленты для волос. А я, с корзинкою болотницами сплетенной, ходила себе среди людей, да пыталась радость бытия вернуть.
Не возвращалась она, радость то.
Вот не возвращалась и все тут. В корзинке моей баночка варенья малинового обреталась, да из малины волшебственной, она теперь по окраинам моего Волшебного леса круглый год плоды давала, да такая сладкая была, что всем на зависть. От того особо завистливые кусты выкапывали, да у себя близ домов сажали. Я не противилась, мне-то что — коли у них расти будет, так ко мне меньше ходить станут, а в лес свой теперь людей пускать я опасалась. И не потому что за лес боялась, а потому что за людей.
Права оказалась Силушка Лесная — все у меня остались. И бадзулы, и моровики, и анчутки, и ауки. Последние так вообще с грибовиками целые войны устраивали. Причем дрались молча, на кулаках, чтобы значит леший не заприметил, да не понадовал тумаков всем разом без разбору, ибо лешенька, как и я, супротив войн был. Зато все остальные жили в мире и согласии — вампиры себе замки строили на горах, волкодлаки поселения под горами, по праздникам пьянками совместными развлекались, но ни споров, ни ссор между них не было, и это меня радовало очень.
А вот ведьмы не очень. Пусть и справились мы с угрозой чародейской, только вот ведьмы покидать гору во временное пользование им выданную отказались. Окопались там, пещер понаделали, на верхушке шабаши с чертями устраивали, и даже парочку дьяволов порой к себе пускали. Странное дело, но теперь, когда под защитой моей оказались, вели себя ведьмы как дети малые — вообще всего бояться перестали. Дуб как-то очередной ларец с книгами мне передавая, пожаловался, что все остальные древа Знаний вообще сидят неприкаянные, огромные магические библиотеки вдруг оказались никому не нужны, ведьмы решили что могут себе позволить отдохнуть годик-другой. Я вот лично им позавидовала черной завистью, потому как мне вообще не до отдыха было!
— Сиротинушка, — окликнул вдруг меня кто-то.
В Нермин я под личиной сироты, оставшейся одной одинешенькой, ходила, за то меня тут жалели, и всячески помочь пытались. Вот и сейчас одна из торговок подозвала, да сходу принялась творогу для меня в тряпицу накладывать.
— Как поживаешь-то? Ты ж возле леса Заповедного живешь совсем рядом?
— Живу, баба Сафа, — поклонилась я, уважение выказывая.
— Ох, и страшно же там теперича стало, — вздохнула сердобольная женщина, творог мне протягивая. — Возьми, от чистого сердца, деточка.
