И вот только сейчас дьявол спешно анализировал все что слышал-видел, да в одной фразе вся суть была «оголодали У МЕНЯ кикиморы», и мигом смекнул рогатый, что оговорочка то была по делу.
— Ведунья! — прошипел он разгневанно. — Ты ведунья Заповедного леса! И ты озабоченная размножением!
Ну, если уж честно, то не я, а чаща моя, а в остальном:
— Три вопроса, — водя пальчиком по картам, повторила я.
Пальчик был зеленым, с длинными черным ногтем. Нос мой любимый, самый здоровенный, обзору на карты мешал, так что боялась я, что если не успеет Ярина, то и играть мне придется наощупь, ну а теперь-то уж и переживать не стоило.
— Ведунья!!! — прорычал дьявол. — Много ты о себе возомнила, ведунья!
И вскочив так, что стол мой отлетел, да об стену избенки разбился, а там и по стене хлипкой трещина пошла, разъяренный дьявол к пентаграмме решительно направился. Уверенный такой. Копыта чеканные следы на траве да земле оставляют, хвост змеей рассерженной извивается, по ногам мощным лупит, из носа клубы дыма вырываются.
Подошел дьявол к пентаграмме вызова, да и аккуратненько, боязливенько, осторожненько так ее копытцем потрогал-то. И оно ж не зря — дьяволы многое ведают, и о том, кто конкретно является ведуньей леса Заповедного знают тоже. От того и осторожность такая, ибо в прошлый то раз я, осерчав опосля проигрыша — едва до исподнего не проиграла все, в пентаграмму много чего отправила для дьяволов вовсе не радостного. В общем, с прошлым вызванным дьяволом мы расстались, прямо говоря, плохо. Совсем плохо. Очень плохо. И я не ведаю тот ли это был дьявол или другой, я в их рогатых мордах не радбираюсь, да только именно этот и взревел разъяренно:
— Валкирин!
Ну, раз узнал, так узнал — долой маскировку. И я стянула шляпу, следом маску, нос отдельно снимался, перчатки с рук стянула, маскировку домовому отдала, да и развернувшись к остолбеневшему от бешенства дьяволу, улыбнулась издевательски, ногу на ногу закинула, волосы поправила.
— Ты!!! — дьявол на меня так смотрел, словно на месте убить готов был.
А вот я хоть убей, его не помнила. Ни в лицо, ни в профиль, ни со спины даже. От того и спросила вежливо:
— Слушай, Сграхт, ты что ли?
Сплюнул в гневе дьявол, от плевка его трава занялась — пришлось ближайшей русалке быстро тушить, но на нее дьявол и не глянул даже — ко мне разъяренно направился.
— Ты! — от каждого его шага земля дрожала. — Да я! Да после тебя! Женился!
И тут я и призадумалась.
Злая просто в прошлый раз была, и от того что в карты проиграла, даже опосля того как выпила, и от того, что этот вот платье мое, в карты выигранное, уволок с собой в ад, а я, между прочим, в таверне была, но ни в той где жила, а в той что заброшенная стояла у мельницы, где мельник с собой прямо на мельнице во времена давние покончил-то. И мне в исподней рубашке пришлось до городка топать как есть, посередь раннего утра… Ничего удивительного, что почтенная хозяйка корчмы меня опосля слухов тех мигом со двора выставила. А как я себе платье-то покупала — это вообще отдельная история была. И главное история то давно быльем поросла, а злость осталась.
— Сграхт! — произнесла я, чувствуя, как клюка верная тут же ко мне из избы помчалась.
Да не простая клюка — две в одной теперь. А вот сил больше стало вчетверо. И потому грозное орудие клюка моя, ох грозное, ой и как тресну я сейчас этой клюкой кого-то.
— Вававалкирин, ннне смей! — взвизгнул дьявол.
Даже не ожидала от него такого визгу, клюку опустила, на стул обратно села, сижу, думу думаю.
— А чтоб тебя! — выругался дьявол и снова сплюнул.
Русалки догадливо кинулись тушить.
Дьявол понуро вернулся ко мне. Стол поднял. У того всего две ножки остались, но Сграхт кое-как присобачил ветку призванную, и стол пусть косо и криво, но стоял. Стулу повезло не так сильно, он сломался вконец, но дьявол сел на землю, ноги скрестив, да на меня угрюмо уставился.
— Ты прокляла меня дочкой, на тебя во всем похожей?!
— Да я так, случайно вроде… Чего в гневе не пожелаешь то? — сказала растерянно.
— Так вот не желай больше! — потребовал Сграхт. — Ибо растет твоя копия. Я с ней уже поседел, жена уходить от меня передумала, теща у нас поселилась навечно. Ведьма ты, Валкирин, как есть ведьма, чтоб тебя!
Да ведьма и ведьма, не спорю же, было бы вообще об чем спорить.
— Три вопроса, — напомнил Сграхт, — спрашивай.
Хотелось мне вообще бы про дочку спросить, да про жену, а еще про то как быстро пожелания то мои исполняться начали, но дело есть дело, к делу и перешла.
— Первый вопрос — кто на меня уже трех навкар наслал.
Дьявол лишь усмехнулся.
— Второй, — продолжила я, — от чего Светлый яр Гиблым стал?
Кивнул дьявол, вопрос принимая. И на меня поглядел, ожидая третьего. Вот в чем проблема с дьяволами — сначала им три вопроса скажи, а потом они выберут на какие ответить.
От того крепко призадумалась я, прежде чем третий вопрос озвучить. И так в уме прикинула и эдак, и в итоге решилась:
— Что случилось с ведьмами? От чего напасть такая?
— Это уже четыре вопроса, — указал на оплошность мою Сграхт.
Я бы извинилась, но тут стол начал заваливаться на меня — дьяволу пришлось спешно принимать меры и делать вид, что он ни разу не держит мебель покореженную, и вообще она тут так всегда стояла.
Не выдержав этого, из земли высунулся леший, глянул на дьявола как на ирода вандального, к столу деревце прирастил, чтобы не падал стол больше, и снова в земле исчез. Проводил его Сграхт взглядом задумчивым, да и так сказал:
— Ты, Валкирин, в лесу своем полновластная хозяйка, а могущества у тебя, скажи, сколько?
— Много, — правду я ответила.
— Много, — кивнул, слова мои принимая. — Теперь скажи мне, Валкирин неведомо как лесной ведуньей ставшая, кто может тебе на территории леса твоего противостоять?
Призадумалась, уж хорошо известны мне были те, кто силой поболее моего будет, но ответ оставался все же неизменным:
— Никто.
И снова правду сказала. Никто не может. Мой это лес Заповедный, чащи Заповедные мои, мой леший, да моя клюка — мне в моем лесу противников нет, потому что не свою силу использую, а целого леса. Магического, волшебного леса. От того здесь я сильнее всех.
Кивнул Сграхт, и этот ответ принимая, а затем вкрадчиво произнес, на стол вросший в землю опершись:
— А теперь представь себе, Валкирин, что есть лес, могучий и большой, поболее твоего во много раз, да в лесу том сменялись ведуньи одна другой опытнее, да тебя поумнее.
Ну да, я дура. Практику-то на втором курсе я завалила. Потому что проиграла этому дьяволу всё — конспекты, дневник практики, даже учебники и те проиграла, потому о моих умственных способностях Сграхт был мнения не высокого. Заслуженно, конечно, но все равно обидно.
