— Тттут змеи, — прошептала нервно.
— Ко мне ни одна змея не подползет, я для них враг смертельный да самый опасный. Ложись, одеялом поделюсь.
Мне спать вовсе не хотелось, но тут аспид сказал:
— Да и заснуть смогу, мне надобно, а не выходит никак.
Ну, раз надо то надо.
Подхватила подушку вторую, легла, аспид галантно одеялом поделился, за руку меня взял, да и заснул почти сразу же. Или в беспамятство провалился, кто его знает.
А я лежать осталась, в потолок растерянно глядя…
Страшной беды сегодня избежали, действительно страшной. Как представлю, что случиться-то могло, холодок ужаса по спине пробегает. И страх остается. Холодный липкий страх…
Леший появился бесшумно, на меня, да на аспида спящего поглядел укоризненно, но будить нашего воина огненного не стал, сказал мысленно:
«Тихон еду передал, я еще воды принес. Поставил у входа в пещеру».
«Спасибо, лешенька, — ответила с улыбкой благодарственной».
«Как он? — недобро на аспида глянув, вопросил леший»
«Врет, что спит, — правду сказала».
«Врет, — подтвердил лешенька, — тяжело ему, огонь внутри не гаснет. Того гляди в бреду бессвязном метаться начнет».
Предостерегающе сказал, меня предостерегал.
«Справлюсь, — ответила решительно, и тоже соврала».
Не ведала я справлюсь али нет, но вот что знала точно — одного его не оставлю.
Леший тихо, осторожно, стараясь не скрипнуть корой, не затрещать суставом, сел поближе ко мне, в глаза посмотрел напряженно, настороженно.
«Веся, это что ж выходит, в любой день, в любой миг погибнуть со всем лесом нашим Заповедным могли?»
«Вот и меня эта мысль тревожит очень, — ответила ему. — Почитай жили не тужили, только со всем лесом разобрались, только жизнь-то наладилась, я со своими обязанностями справляться научилась, ты определился где по правилам делать что, а где лучше меня послушать, и тут напасть такая… Как подумаю, что пропустить могла Саврана с грузом его в тот день, так дурно становится».
«Вот и мне… неспокойно», — сказал лешенька.
«Других то нет… навроде, — предположила неуверенно».
Уже неуверенно, потому как ни в чем уже уверена не была.
«Лешенька, а помнишь славу страшную Агнехрана-архимага?»
«Такое не забыть, — хмыкнул друг верный».
«Так вот он мне о деревеньке рассказывал, которую упырица за ночь всю изничтожила, да только выяснилось, что упырица та год, цельный год, лешенька, в подполе у ведьмы прикованная провела».
«Да быть того не может, чтобы ведьма и…» — начал было соратник мой.
Да и умолк.
«Чтобы ведьма — быть не может, а чтобы чародейка — то вполне», — подтвердила я мысли его худшие».
«Никого не щадят, — ожесточенно-озлобленно высказался леший. — Ведуний лесных погубили, леса Заповедные погубили, ведьм вот сейчас губят, и выходит, что людей губили тоже. Одного не пойму — зачем им это?».
Поразмыслив, предположила:
«Нежить видать требовалась…»
И саму от мысли такой передернуло, да только боюсь верная она, мысль эта.
Села я осторожно, чтобы аспида навродь спящего не потревожить, руку его все так же держа, да и попыталась мысль свою обосновать:
— Деревенька-то была закрытая…
«Тише ты!» — прикрикнул леший.
Тут то и поняла, что вслух говорю. Вернулась к изначальному.
«Деревенька-то была закрытая, упырица за ночь ту кого порешила, а кого и скверной заразила, в нежить обратив. Чародейкам же та нежить надобна была».
«А для чего надобна-то?» — вопросил лешенька.
А я ж почем знаю-то?
«Может Гиблый яр охранять-оберегать от магов? — предположила рассеянно. — Агнехран туда несколько раз с отрядом ходил, да до цели ни разу не добрался. И это он-то, архимаг цельный».
«Думаю твоя правда, коли в Гиблом яру была их надежда на спасение, тогда и защищали они его как могли. Но и на случай, если проиграют в войне необъявленной, заготовились… чтоб им плесенью поганой обрасти!».
Это уж точно. Поежилась я, беда то миновала, а страх остался.
«С таким количеством энергии никто бы не справился, — тяжело это было говорить, но что правда, то правда.- Повезло нам во многом. В том, что с Водяным дружим, и он подсобил, с тем, что Ярина да каменный леший на нашей стороне, с тем, что ты у меня опытный.»
«А больше всего с тем, что ты ведьма», — усмехнулся леший.
«А как ведунья не справилась бы, — призналась с ужасом».
«Все, Веся, все, прошло уж, миновало, — успокоить лешенька попытался».
«Миновало ли, вот в чем вопрос…» — и страх мой он вернулся с силой утроенной.
Помолчали мы с лешим, над ситуацией мрачно размышляя.
«Наш лес чист, — сказал после раздумья недолгого леший, — но у чародеев каждой твари по паре… Волков подниму, нечисть всю, под каждый пенек загляну, по каждой поляне пройдусь. Однако, и ты и я, мы наш лес чувствуем, есть ли в нем тропы неизведанные?»
«Нету». — леший тут прав был, мы свой лес как пять пальцев знали. Весь знали.
Однако вот о чем я подумала:
«Николу с собой возьми».
«Савранова мальца? — уточнил соратник мой».
«Его самого. У него, лешенька, дар есть — он видит то, что когда-то было. Мы с тобой только то, что есть. Возьми его, о помощи попроси, малец смышленый, его не затруднит и в тягость не будет, а нам с тобой взгляд иной он не помешает».
Кивнул леший, соглашаясь, да и поднялся.
«Раньше начну, раньше закончу, — мне сказал. — А ты поспи, Веся. Да и вот что — мазь то тебе лечебную от водяного принести?»
Ничего не говоря, я молча развернула ладонь свою, показав лешему чистую, без шрамов, невредимую кожу. Застыл лешенька, на меня смотрит напряженно, да и молвит:
«Веся, но если где-то убыло, то где-то… прибыло ведь».
Кивнула я, полностью с ним соглашаясь, да осторожно, стараясь аспида не потревожить, ту ладонь, что в руке держала, развернула аккуратно. Там были шрамы. Все мои шрамы. Заросли они, да и на темной угольной коже видны едва-едва, но ощутимы.
«Дорога ты ему, — после долгой паузы сказал леший. — Больше жизни дорога…»
И посмотрел на меня леший так, что сердце сжалось, да слезы в глазах заблестели. Я уже была раз дорога, больше жизни дорога… и ничем хорошим это для того, кто любил меня, не закончилось.
«Сделай дело доброе, цветы на могилке Кевина…»
«Полил уже, — вздохнул леший».
