Степенно из избушки вышла, степенно по ступеням спустилась, да вопросительно на Гыркулу поглядела — тот уж был тут. Бледный, тревогой отравленный, меч тонкий сжимающий. С неба падали иные вампиры. Нетопырями падали, людьми оборачивались. Все кто мог оружие держать, от юнцов зеленых, до старцев, что лицом были молоды, да руками уж немощны — у вампиров всегда так, первой они силу теряют.
— Наши все здесь. Кого из других кланов призвал, тоже. Женщины в подземельях у волкодлаков. А ты что скажешь мне, хозяйка лесная?
Что тут сказать?
— Жаль аспид Заратара забрал, а то я бы его еще разок треснула. А может и не разок, — сказала я.
Улыбнулся Гыркула. Бледный, напряженный, твердо уверенный, что бой этот в его жизни последним станет, но все равно улыбнулся. Я улыбнулась в ответ.
А опосля на колено опустилась, одна рука клюку сжимает, вторую к земле прижала крепко-накрепко, да сказала мысленно:
«Лешенька, друг мой сердешный, соратник верный, держи оборону вне круга, лес отдаю тебе. И в волшбу мою не вмешивайся».
Заскрипел, зубами заскрежетал, я это слышала, и я его понимала. Да только и он понимал меня, от того слова супротив не сказал, лишь прошептал шелестом травы:
«Сбереги себя, Веся».
Сберегу. Уж так сберегу, что некоторым мало не покажется!
И глаз не открывая, произнесла громко:
— Это МОЙ лес. Кто ко мне с жаждой крови придет, тот кровью своей захлебнется! Да захлебнется от моей руки!
И тихо так стало, странно.
Я глаза открыла, на вампиров посмотрела, те на меня глядят непонимающе. Я на них. Они на меня. Я все еще на них… Нервы сдали у Гыркулы.
— Валкирин, ты прости, но мы тут на взводе, сообразительностью в такой ситуации не отличаемся, так что, уж скажи прямо, без пафоса собственнического и заверений кровавых.
Да вроде и так прямо ж все сказала.
— Навкар убивать, чародеи все мои. Так понятно? — спросила у Гыркулы.
— Ага, все поняли, — заверил меня граф, сделавшись, кажись, еще бледнее.
Оно и понятно — вампиры ждали только навкар, в лучшем случае, и в худшем своих погрызунов, если луна Кровавая взойдет, а чародеи это даже для кровососущих было как-то слишком. Улыбнулась ему ободряюще, заодно на всякий случай добавила:
— Если свалюсь тут, кровью плеваться начну и все такое, внимания не обращайте, это бывает.
— Угу, бывает, — эхом отозвались вампиры, на всякий случай сделав шаг от меня подальше всем своим вампирским строем.
А собралось их тут немало, тысячи три, не меньше.
А потом грянул гром.
Они ударили там, где никто не ждал — на востоке.
Внезапно, быстро и жестоко.
Четыре чародейки и четыре чародея.
Даже действуя не в полном составе, где двенадцать пар требовалось, они сумели пробить защиту моего леса Заповедного и опуститься наземь, невредимыми и неуничтожимыми.
Я ощутила каждого из них черным провалом на яркой залитой солнечном светом картине своего леса — везде в Заповедном для меня был свет, а там где опустились эти восьмеро — нет. Восемь черных провалов, поглощающих даже мой свет. Страшно и странно — я никогда не думала, что подобное возможно, возможно в принципе. С ними ведь даже ведьмака не было, впрочем ведьмак больше одного провести бы не смог, а тут восемь чародеев.
— Валкирин! — Гыркула ко мне подбежал, да тронуть не решился. — Что случилось?
Ему-то чародеи были невидны, от них до нас почитай полдня ходу, если пешком идти. А если по тропе заповедной тогда столько, сколько я захочу. Только вот в чем проблема — чародеи моему лесу урон нанести могли, деревья поломать, зверье покалечить, а то и зажечь огонь негасимый. Я с таким никогда не сталкивалась, но читать о нем доводилось… Справлюсь ли?
— Валкирин… Веся? — Гыркула нервничал, от того что не ведал, а неведомое завсегда пуще известного страшит.
— Хорошо все, — солгала, глазом не моргнув.
Просто глаза были крепко зажмурены, все пытаясь заглянуть в темень, восемью фигурами свет поглощавшими. И для пригляда за ними глаз да глаз требовался — боялась я их, каждого шага их неверного… Да пока не до них.
«Мудрый ворон, следи!» — приказала соглядатаю верному.
Он в лесу этом Заповедном давно, от того и не совсем птица, магии в нем тоже хватает. И поднялся ворон на крыло, полетел, куда указала, а мне другим заняться следовало.
И прижав ладонь к земле сильнее, запела-зашептала, магию леса пробуждая:
— Я сила,
Я свет,
Я небо,
Но меня нет.
И сила заструилась от ладони к земле, устремилась сотнями побегов, тысячами корений разрастаясь под землей, заставляя все вокруг сиять ярким зеленым светом — светом моей силы, которую я отдавала лесу.
Отступил Гыркула. Я не стала останавливать, мне отрываться нельзя было, никак нельзя.
— Я легенда,
Я энергия,
Я страх,
Я безжалостна, и вас ждет крах.
Удар ладонью по земле, почти неощутимый здесь, на поляне перед избушкой, но отозвавшийся гулом потревоженной почвы во всем лесу. И корни света, проросшие из моей руки, взвились миллионами побегов, освещая весь мой лес, мои болота, горы, территории, поселения, заросли, поляны и свежепосаженные сады ярким зеленым светом.
И скрыть это не удалось. Одна из темных фигур, что теперь была смутно различима для меня, опустилась на колено, прижала обе руки к земле и впитала в себя мои последние слова.
— Это ведунья, — услышала я женский голос, — заклинание странное, и она… она знала, что мы сумеем его прочесть.
Ну не то чтобы точно знала, но предполагала это… как худший вариант развития событий.
— И что? Она осветила лес, чтобы видеть нас? — вопросил мужской голос.
Хм, а хорошая идея, жаль раньше о ней не подумала.
— Не думаю, — голос чародейки, пытающейся считать мою магию, дрожал от перенапряжения, — мы на ее территории, лорд Заратар мне не отвечает.
— Твое дело не думать, а считывать ее магию, Сирена! — другой мужчина, жестокий, обозленный, гнев свой не контролирующий. — Где она? Конкретно местоположение обозначь!
Я улыбнулась. Явились в мой лес, магию мою понять да предсказать пытаются, меня жертвой считают, да убеждены в силе своей, да в том, что охота на меня будет славной. Ох, охотнички, кто в мой лес за кровью придет, своей собственной захлебнется — и это не шутка и не фигура речи!
И я зашептала, вливая силу не в заклинание — в стремительно растущие побеги.
— Я ведьма,
Я сила,
