А Гитлер с маниакальным экстазом продолжал убеждать свой народ в скорой победе: «Через три недели Советский Союз развалится и станет колонией Германии. Скоро мы уничтожим Москву и создадим Великую Германию. Она станет мировой империей».
На Москву немцы посылали тучи самолетов, но к московскому небу удавалось прорваться лишь единицам. Они старались сбрасывать бомбы на центр Москвы. Пострадал после налетов Большой театр – вестибюль и входные двери. Еще большие разрушения были причинены театру имени Вахтангова. Снаряд пробил крышу, повредил одну стену зрительного зала, фойе и вестибюль. 15 сотрудников, оставшихся работать в театре, спасали экспонаты от бомбовых ударов и от погодных условий в подвалах, «куда перенесли 2 тысячи экспонатов». Пострадал основательно и Музей изобразительных искусств им. Пушкина.
Солдатам прочитали один из приказов Гитлера: «В занятых немецкими войсками районах все деревянные дома превратить в пепел, а кирпичные взорвать». Педантичные немцы в точности исполнили приказ своего фюрера.
У Гитлера не было никакого сомнения, что он уже близок к мировому господству. Он был уверен, что русские на грани краха: «Еще одно усилие, и с ними будет покончено». 3 октября в своей очередной публичной речи Гитлер заявил:
– Сегодня я могу сказать, что враг разгромлен и никогда больше не поднимется.
7 октября командующим войсками на Восточном фронте Гитлер послал секретный указ:
«Приказываю окружить Москву и уничтожить ее артиллерийским огнем и бомбардировками. Исход войны предрешен. В целом война нами уже выиграна».
Командующий немецкой группировкой «Центр» Федор фон Бок приказывает своим войсковым подразделениям «продолжать уничтожение Москвы с помощью авиации и артиллерии, пехоте занять все железнодорожные пути и окружить Москву». Но первая попытка окружить Москву оказалась безуспешной. Фон Бок начал готовиться ко второй попытке, заверяя верховное немецкое командование, что «оборона противника находится на грани краха». В начале ноября фон Бок предпринял третью (последнюю) попытку окружить Москву.
В эти дни командир немецкой танковой бригады Гудериан предпринимал безуспешные попытки прорваться в Тулу, но при этом сам чуть было не попал в окружение и вынужден был отступить. Один из немецких отрядов подошел к Малоярославцу. К этому времени в окружении находились города Брянск и Вязьма, осажден Курск. Кинооператорам не разрешали фотографировать отступление советской армии, чтобы не создавать панику в народе.
Усилия жителей всего Советского Союза были направлены на помощь фронту. Жители Москвы и Подмосковья собирали деньги на строительство боевых машин. Собрав один миллион, они передали его в Фонд обороны. На эти деньги был построен броненосец «Москвич», пополнивший боевые машины Красной Армии. Советские люди работали на предприятиях с удвоенной энергией, приближая час разгрома немецких захватчиков.
Осада Москвы продолжалась почти 5 месяцев – с 22 июля до 5 декабря 1941 года. Все это время немцы топтались под стенами Москвы. Не сумев ее полностью окружить, немцы предпринимали почти беспрерывные танковые атаки и наносили бомбовые удары с воздуха.
Осенью 1941 года Москва стала прифронтовым городом. Особенно тяжелое положение для Москвы создалось в октябре. Вблизи Москвы был сброшен немецкий десант. Немецкие танки громыхали уже в Химках. Москвичей предупредили, что «улицы Москвы могут стать местом жарких боев и нужно быть готовыми к штыковому бою и рукопашным схваткам, каждый дом должен быть укреплением, каждое окно должно стать огневой точкой, каждый житель – солдатом. Из окон должны сыпаться на фашистов связки гранат и бутылки с зажигательной смесью».
Сталин посчитал такое предупреждение излишним:
– Это создаст панику в народе, – сказал он начальнику Генштаба, своему заместителю Георгию Константиновичу Жукову.
– Лучше быть готовым к тому, чего не будет, чем быть неготовыми к тому, что может быть, – ответил осторожный и предусмотрительный боевой командир.
Налеты вражеской авиации на Москву с каждым днем становились все более массированными и частыми, обстрелы из дальнобойных орудий все более интенсивными. Газеты постоянно писали о подвигах советских солдат под Москвой, которые «бросались на немецкие танки с гранатами или бутылками с горючей смесью». А летчики, как писал корреспондент Е. Воробьев, «шли на таран, окруженные целой эскадрой немецких самолетов». 16 октября Москва оказалась в осадном положении, но средства массовой информации сообщили об этом только 20 октября. Москвичи узнали об опасном положении города из разных источников. Началась массовая эвакуация жителей. Все ближайшие железнодорожные станции были в руках фашистов. Единственный свободный железнодорожный путь на восток был перегружен. 17 октября 1941 года «был днем массового бегства горожан», – писали позже газеты. Те, у кого были свои или служебные машины, а это были в основном начальники разных предприятий, их загружали домашней утварью и торопились на восток. Многие шли пешком или везли свой скарб на тачках.
Но основная масса москвичей отказалась покинуть город и осталась для его защиты. Они придерживались постулата древнегреческого баснописца Эзопа: «Пока есть жизнь на земле, есть и надежда». Советские военачальники тоже верили в победу. Командующий армией Московского региона Константин Константинович Рокоссовский 26 октября 1941 года написал на военной карте: «Воюя под Москвой, нужно думать о Берлине. Мы обязаны быть в Берлине». Неизвестно почему у него появилась такая уверенность, но она оказалась пророческой. Через три с половиной года, 22 апреля 1945 года, на этой же карте начальник военного штаба М.С. Малинин написал: «Сим удостоверяю, мы в Берлине».
Намеченное Гитлером полное окружение Москвы так и не состоялось. Продолжались форсированные налеты немецкой авиации. Во время одного из них пострадал Московский комитет партии. Секретарь комитета А.С. Щербаков был контужен.
2-го ноября 1941 года москвичи устроили воскресник: сооружали баррикады внутри Москвы. В этот же день начальник Оперативного отдела немецкого Генштаба Хойдингер обратился к генералу фон Боку, руководившему операцией по осаде Москвы, со словами:
– Фюрер желает знать, когда он получит известие об окружении Москвы и ее падении.
Фон Бок вынужден был признаться, что у него недостаточно сил для такой операции:
– Положение наших войск под Москвой критическое. Я бросаю в бой все, что есть в моем распоряжении, но у меня нет столько войска, чтобы окружить Москву.
Гитлер не обратил внимания на заявление командующего и снова требует немедленного захвата Москвы:
– Русские уже на грани краха. Еще одно небольшое усилие – и победа нам будет обеспечена.
Главнокомандующий сухопутными немецкими силами фон Браухич тоже не мог понять, почему Москва все еще не пала, ведь все сроки, намеченные Гитлером, давно вышли.
– Фюрер требует немедленно сообщить, когда падет Москва!
– Неужели вы не знаете, что здесь творится? Армия «Центр» вынуждена перейти к обороне, – снова объясняет фон Бок.
