– Там было весело? – Лотта читала книжки о девочках в интернате. У них там были сплошные полуночные посиделки и приключения. Наверное, в интернате не так уж и плохо, если бы не тоска по дому.
– Иногда. – Олдефорелдре вздохнула. – Но нам не разрешали говорить на своём языке, Лотта. Нас отправили в школу, чтобы мы стали норвежцами, а не саамами. Но мы были саамами и не знали ничего другого. Это было непросто.
– Какой кошмар! – воскликнула Лотта.
– Теперь ты понимаешь, почему этот последний поход с семьёй был для нас с Лоттой особенным. – Олдефорелдре улыбнулась девочкам на фотографии.
Осторожно, едва касаясь, Лотта провела пальцем по старому снимку. Как жаль, что нельзя оказаться в прошлом и попасть в прабабушкину историю! Мама хотела убрать её руку от фотоальбома, но олдефорелдре мягко её остановила.
– Нет, Кристин. Пусть Лотта потрогает. Я хочу, чтобы она поняла. Я так отчётливо помню ту зиму…
Глава вторая
– Обожаю запах имбиря! – воскликнула Лотта, когда мормор вынула из духовки очередной противень с пепперкакен. – Сколько ты их напекла! На праздник приедет так много гостей?
Мормор кивнула:
– Вся наша родня! И все с семьями. Даже из Америки прилетели. – Она улыбнулась. – Очень красиво, Лотта.
Мама Лотты рассмеялась:
– Даже жалко их есть!
Лотта сидела за большим кухонным столом и украшала печенюшки замысловатыми завитушками из сахарной глазури. Получалось и вправду красиво. Но надо, пожалуй, придумать узор попроще, иначе она не управится и до завтра. А праздничный ужин будет уже сегодня.
– А вот и они! – Мормор выглянула в окно. – Твой папа и Томас!
– Они принесли ёлку? – встрепенулась Лотта.
Позавчера, когда они приехали к бабушке с дедушкой, Лотта очень удивилась, что у них нет рождественской ёлки. Она подумала, что в Норвегии, наверное, не принято наряжать ёлку. Хотя странно… Ёлки растут здесь повсюду, и весь городок украшен к Рождеству.
Но сегодня утром дядя Томас объяснил, что за день до сочельника здесь отмечают малый сочельник. В Норвегии это считается настоящим началом рождественских праздников, и по традиции именно в этот день ставят ёлку.
Лотта выскочила из-за стола и побежала в прихожую. Папа и дядя Томас еле-еле протащили в дверь огромную пушистую ёлку. Когда её внесли в гостиную и попытались поставить прямо, она чуть не задела люстру.
Ёлку установили в углу, где было достаточно свободного места. По всей комнате разлился запах свежей хвои, смешиваясь с ароматом имбирной выпечки. Лотта подумала, что именно так и должно пахнуть Рождество.
– Держите ёлочные игрушки, – морфар принёс в гостиную две большие коробки. Мама и дядя Томас принялись их распаковывать, радостно смеясь каждый раз, когда им попадались игрушки, которые они помнили ещё с тех пор, как сами были детьми.
Лотта наблюдала, как они крепят к веткам жестяные подсвечники с настоящими свечами. Дома родители никогда не зажигали на ёлке настоящие свечи – у них была электрическая гирлянда. Лотта замерла от восторга, когда дядя Томас начал зажигать свечи. Она уже знала, что норвежцы любят горящие свечи, и теперь поняла почему. Живой огонь был гораздо красивее электрических огоньков. Хотя папа, кажется, этого не одобрял.
– Нравится? – спросил дядя Томас, слегка подтолкнув Лотту локтем.
– Очень нравится, – кивнула она и спросила с улыбкой: – А ещё больше ёлки там не было?
Дядя Томас закатил глаза, а папа фыркнул от смеха. Звезда, которую они водрузили на верхушку ёлки, уже царапала потолок.
* * *
– Ты такая красивая, Лотта! – воскликнула мормор, когда Лотта спустилась в гостиную. – Настоящий праздничный наряд!
Девочка улыбнулась бабушке. Это платье ей подарили на Рождество, но мама с папой решили, что можно не ждать Рождества и отдать этот подарок чуть раньше, чтобы Лотта надела его на прабабушкин день рождения. Лотта мечтала о народном норвежском костюме с тех пор, как увидела мамины фотографии в таком наряде, а потом обнаружила, что мамин бюнад сохранился и висит в шкафу у них дома!
Конечно, у Лотты был не настоящий бюнад, ведь настоящие шьются вручную из плотной шерсти и украшаются вышивкой с золотой и серебряной нитью. Они очень-очень дорогие. Но вчера мама сказала, что она договорилась с одним магазином в Тромсё, чтобы ей подобрали детский народный костюм подходящего размера, нужно только съездить туда и забрать. Так что на прабабушкин день рождения в малый сочельник Лотта наденет норвежское платье.
Лотта крутанулась на месте, демонстрируя свой наряд. Она выбрала платье с однотонной чёрной юбкой и красным, отделанным позолоченной вышивкой лифом, напоминавшим жилетку, надетую поверх белой блузки с пышными рукавами. Платье было совсем не похоже на праздничные наряды, к которым Лотта привыкла дома, но для прабабушкиного дня рождения оно подходило как нельзя лучше.
Дядя Томас, его жена Каролина и их годовалая дочка Ханна тоже были в народных норвежских костюмах. Мама надела свой бюнад, и даже папа вышел к гостям в чёрных брюках и белой рубашке с вышивкой на груди. Он говорил, что наденет и настоящий костюм, если мама попросит, но мама не стала его просить. Она видела, что папу смущают короткие бриджи и шерстяные чулки. Он боялся, что будет выглядеть в них глупо. Хотя морфар, дядя Томас и двоюродный дедушка Аслак выглядели вовсе не глупо, а наоборот – очень нарядно и стильно, подумала Лотта.
Дом мормор и морфар буквально гудел от голосов и смеха. Гостей собралось очень много. Хорошо, что по случаю праздника Лотте разрешили лечь спать попозже – она всё равно не смогла бы уснуть в таком шуме.
К ним постоянно подходили какие-то люди, обнимали маму, что-то говорили ей по-норвежски. Лотта почти ничего не понимала, хотя быстро вы учила, как по-норвежски звучит «А это, должно быть, Лотта!». Чуть погодя она отошла в сторонку, присела на подоконник и стала разглядывать яркие наряды гостей.
Потом к ней подошёл папа:
– Не хочешь чего-нибудь съесть? Или выпить горячего шоколада?
Лотта кивнула, папа взял её за руку, и они стали пробираться сквозь шумную толпу к большому столу, уставленному всевозможными угощениями. Было там и рождественское имбирное печенье, которое Лотта украшала глазурью вместе с мамой и мормор.
