Предположим, что мы хотим помочь футбольному тренеру смягчить шум на стадионе противника, который известен своими громкими фанатами. До выхода на поле еще целая неделя. Значит, мы могли бы предложить главному тренеру несколько строк, которые он мог бы сказать в ходе пресс-конференций и газетных интервью, еженедельных радиопередач и телепрограмм с его участием.
Каждый раз, когда всплывет тема толпы на трибунах, тренер будет вскользь упоминать о новой технологии, которая была разработана специально для его команды. Или о новой системе коммуникации, которую он недавно освоил. Тренер не станет вдаваться в подробности, сохранит ауру таинственности и поднимет тему этого прорыва только тогда, когда его начнут расспрашивать об этом. А раз фанаты будущего соперника уже прославились как «источник мощного шума», то его обязательно спросят.
Тогда он загадочно улыбнется и скажет:
– Знаете, они могут хоть все глотки себе содрать, если им хочется. Но для нашей игры это не имеет никакого значения.
Затем он усмехнется и добавит:
– Может, мне не следует так говорить, сейчас это звучит немного смешно, но у нас все схвачено. Для команды шум – больше не та проблема, которой мы уделяем время на общих собраниях. Теперь это не тот фактор, о котором мы беспокоимся.
После таких громких заявлений интервьюер обязательно начнет выманивать детали. Стратегия поведения заранее спланирована. На такие попытки тренер будет добродушно улыбаться и отнекиваться фразами типа: «Нет, я и так уже сказал слишком много. Давайте сменим тему!»
Как только интервью окажется в общем доступе, его содержимое начнет распространяться и фильтроваться через новостные источники и ток-шоу. Ко дню игры огромное количество фанатов решит, что в любом шуме, который они заготовили для этого матча, теперь нет никакого смысла. Поэтому они и не станут его создавать. А шумомер на этой игре зафиксирует уровень всего в 40 децибел.
Заметьте, не изменилось ничего, кроме убеждений толпы. Люди поверили, что их старания с этого момента проходят даром, и перестали использовать свою силу. Это помогло команде противника услышать все сигналы квотербека без помех.
После нашего импровизированного диалога с генералами прошло несколько лет. Однако несколько месяцев назад я совершенно случайно столкнулся с парой человек из той комнаты. Мне назначили встречу в укромном уголке. Один из них рассказал мне, что ему довелось взять командование во время нескольких военных операций. В том числе ту, что стала инфоповодом во всем мире.
Он извлек из кармана небольшой сверток и вручил его мне.
– Я берег это специально для вас, – сказал мне он.
Мои глаза широко раскрылись.
– Помните наш разговор тем вечером? – заговорщически спросил он. – В общем, я хотел вам сообщить, что навязывание убеждений, которое мы тогда обсуждали, стало неотъемлемым элементом успеха этих операций. Особенно в той самой.
Конечно, я был потрясен. Но в то же время меня переполнял восторг. Это в очередной раз напомнило мне, что даже самая мелкая деталь способна изменить все. В данном случае это был крошечный сдвиг в образе мышления.
Кстати, за свои заслуги этот генерал был удостоен наград и перешел к задачам нового уровня. Насколько мне известно, сейчас он находится за границей и служит на благо нашей страны и ее союзников. Он умело командует необычайно собранной и одаренной группой людей.
Не так давно мы вместе обедали. Помню, как поставил на стол стакан с холодным чаем и спросил, глядя ему в глаза:
– А чем… я имею в виду конкретно чем… вы сейчас занимаетесь?
От его ответной улыбки веяло простодушием, но при этом осторожностью. Он пожал плечами. В этот же миг он поднял руку и повел ею в сторону. А затем затряс ею, будто не знал, куда деть. После чего сказал:
– Ох, знаешь, Энди… То одним, то другим.
ПРИМЕЧАНИЕ: ЗДЕСЬ КРОЛИЧЬЯ ТРОПА ОФИЦИАЛЬНО ЗАКАНЧИВАЕТСЯ
Прошу вас продолжить основное чтение.
Так на чем мы остановились? Вспомнил! Я подобрался к ДОКАЗАТЕЛЬСТВУ ценности понимания той мелкой детали, названной ЛУЧШИМ.
Давайте ненадолго вернемся к первым пяти словам этой главы: если бы вы могли выбирать.
Пять слов – тонко, но в то же время дерзко. Мы видели, слышали, произносили эти пять слов так часто все эти годы, что никогда не думали притормозить ненадолго и проверить их достоверность. Однако стоит лишь сорвать эти оковы, и вы тут же увидите правду.
Эти слова – ЕСЛИ БЫ ВЫ МОГЛИ ВЫБИРАТЬ – выглядят, как опасный политикан в костюме за 300 долларов. Он удобно прислонился к трибуне, сверкает ослепительной, но такой честной улыбкой из белых фарфоровых виниров. Его лицо обрамлено дорогой стрижкой – настолько дорогой, что обычный врач себе такую позволить не сможет. Загорелый, лоснящийся, жестикулирующий ухоженными руками, чтобы подчеркнуть подслащенный баритон невероятного голоса. Он врет сквозь зубы. А мы впитываем каждое слово.
«Если бы вы могли выбирать». Казалось бы, невинное начало игры или введение в разговор. Но оно подсознательно подтолкнуло многих из нас к тому, чтобы получить куда меньше, чем мы могли бы. Проще говоря: забудьте, что мы не испытали того ЛУЧШЕГО, что предлагает нам жизнь. Большинство из нас никогда себе не позволяли даже думать, что на самом деле все могло быть намного ЛУЧШЕ!
Специальное примечание: Прости, мой дорогой читатель, что я не смог разместить в конце предыдущего предложения целую колонну восклицательных знаков. У моих редакторов, похоже, были самые высокие оценки по грамматике в школе. Я подобным похвастаться не могу. Они точно знают свое дело и, конечно, лучше разбираются в схемах предложений, чем я (мы все?). И мне постоянно приходили письма о том, что я использую чересчур много восклицательных знаков.
Еще им очень не нравится, что я использую буквы разных регистров; когда я меняю шрифт посреди предложения или (господи прости!) выделяю отдельные слова жирным шрифтом или курсивом. И как вы уже успели заметить, я все равно делал так на протяжении всей книги. Мои редакторы не одобряют, когда я начинаю предложения с «но» или «и». Но я в этом плане непреклонен. А поскольку некоторые из моих книг стали бестселлерами, у меня есть право заявить, что это мой авторский стиль.
Что касается восклицательных знаков, я продолжаю настаивать на том, что читатель читает книгу. Значит, я не могу повысить тон голоса, чтобы показать важность нескольких строчек. У меня нет возможности подчеркнуть слова моей старой дешевой шариковой ручкой с такой силой, чтобы привлечь внимание моего читателя разорванной в этом месте бумагой. Увы, все, что мне остается, – это только глупый арсенал бульварного чтива в виде одного-двух восклицательных знаков для акцента на значении слов.
Естественно, любые аргументы такого профана, как я, всегда были напрасны для редакторов. Позвольте мне показать, как выглядело бы предложение, если бы я мог писать так, как хочется:
