Илидор и Корза простояли так довольно долго – то ли эльфка не могла понять, что ей делать с этим придурочным драконышем, то ли надеялась, что он сейчас одумается и вернётся в детское крыло.
– И зачем тебе на самом деле к этому жвару? – наконец поинтересовалась она.
– Надо, – ответил Илидор отрывисто и чуточку писклявей, чем ему бы хотелось.
Корза ждала. Илидор шмыгнул носом.
– Флёд сказал, мне нужно научиться слушать старших и ещё нужно тренировать отважность. Арромеевард старший и злой.
– Ладно, – после недолгого раздумья проговорила эльфка.
Тогда Илидору не показалось странным, что она так легко позволила драконышу столь вольную интерпретацию слов драконьего воспитателя, Флёда Жирая. Илидор счёл, что Корза просто не придумала причины загнать его обратно, при этом ей было в достаточно степени наплевать, чтобы она не стала загонять драконыша обратно без причин.
Эльфка подошла ко второй двери, грюкнула засовом, с усилием распахнула её и позвала:
– Янеш!
Илидор рассмотрел за дверью кусок тёмного коридора, расчерченный полосами жёлтого света, которые падали из окон и из распахнутой боковой двери.
– Мм-э? – На пороге появился сподручник с бакенбардами, что-то дожёвывающий.
– Он хочет отнести ужин Арромееварду, – произнесла Корза с таким видом, словно сама с трудом верила в свои слова. – Отведи его.
– Ладно. – Янеш Скарлай с интересом глянул на эльфку и кивнул Илидору.
Тот подошёл и вытянул шею, принюхиваясь к новым запахам вечернего коридора – в такое время дракону ещё не приходилось выходить из детского крыла. Оказалось, на закате тут пахнет копчёностями и пивом, как и от Янеша.
– А его нужно скормить этому жвару вместе с ужином? – спросил тот, кивая на Илидора. – Или проследить, чтобы жвар его не пришиб?
Корза рассмеялась, а у Илидора на загривке встопорщилась чешуя. Конечно, эльф шутит, притом по-дурацки. Тогда Илидор ещё не знал, что бакенбардистый сподручник – словно дырявый бурдюк, набитый несмешными шутками, зато Илидор знал, что никто никому не позволит жрать или пришибать драконышей. Драконыши нужные и ценные, так говорила Хшссторга, а зачем ей врать? Ведь она беседовала со своими драконышами, ледяными, остальные просто ошивались рядом «с ушами на макушке», как говорят почему-то эльфы, и тоже слышали слова старой драконицы.
Нет, никто не позволит Арромееварду съесть меня, повторял про себя Илидор, поспешая по коридорам за бакенбардистым сподручником, но теперь эти коридоры, залитые пятнами жёлтого света, казались ему зловещими и диковатыми.
– Не боись, малой, – шагая вразвалку, говорил Янеш. – Ты, главное, в камеру заходи жратвой вперёд, а не спиною. Жвар нажрётся и отстанет, ха-ха! Желудок дракона – не больше фургона, хе-хе!
Именно в тот день Илидору впервые захотелось стать человеком и сломать эльфу нос. Когда через пару месяцев этого бакенбардистого эльфа и его идиотские шутки переведут отсюда в Айялу, золотой драконыш немало порадуется, а через несколько лет они встретятся снова, и Илидор снова будет хотеть сломать ему нос.
Янеш Скарлай отвёл Илидора сначала на кухню, и там ему выдали летучую тележку с едой. Потом они поднялись на третий этаж, и драконыш должен был управлять тележкой, чтобы она находилась над тёмно-зелёными камнями, которыми был вымощен пол коридоров и ступени по правой стороне. На самом деле камни были совершенно обычные, тёмно-зелёными их делали вплетённые в структуру заклинания сращения. Отзеркаленное заклинание было вплетено в деревянную пластину на дне тележки. Отталкиваясь друг от друга, заклинания удерживали тележку парящей в воздухе на высоте локтя, а драконышу пришлось проделать остаток пути на задних лапах, что довольно неудобно. К счастью, управлять тележкой, не отклоняясь до дорожки зелёных плит, оказалось просто; Илидору всё время казалось, что тележка уедет вбок, но она не уезжала – ей мешала какая-то «тропия», про которую невнятно буркнул бакенбардистый Янеш Скарлай.
В тележку были утоплены ёмкости, закрытые крышками с металлическими защёлками, от ёмкостей вкусно пахло густой кашей, свежей травой с отрубями и, кажется, жучиным желе. Вслед за Янешем Илидор шёл по коридорам к крылу, где находились камеры Плохих Драконов. Поговаривали, что из арочных проёмов, которыми отделено это крыло от других, могут вмиг упасть прутья решёток, а из стен – выдвинуться стальные листы, и управление этими решётками и листами находится в нескольких местах, включая кабинет верховного мага Теландона. Что это сделано на случай побега Плохих Драконов, чтобы обезопасить от них замок до тех пор, пока магия данного Слова не отберёт у них драконью ипостась. Что Плохие Драконы знают о защитных устройствах, и это единственное, что удерживает их от побега – именно это, а вовсе не машины и не гасящие магию чуждые стихии.
Так говорили в детском крыле, но Илидор в это не верил. Он считал, что если Плохие Драконы не бегут из своих камер, то они или не могут, или не хотят. Скорее всего – не хотят, выжидают какого-то особенного случая, когда смогут навредить эльфам достаточно, чтобы посчитать себя отмщёнными.
Сосредоточенный на управлении тележкой и сглатывающий голодную слюну драконыш даже не проследил пути к камере Арромееварда, только в какой-то момент вдруг понял, что зелёные плиты закончились, а он стоит перед дверью.
Это была совершенно особенная дверь, очень высокая, очень обитая железом и страшно тоскливая. Злая, ядовитая тоска пропитала её изнутри и просочилась наружу, она обвивала оковки, изливалась на пол, хрустела морёным деревом дверного короба. Илидор, задрав голову, смотрел на эту дверь, а она смотрела на него и беззвучно, привычно стенала.
– Чё встал, шевели лапами давай, – Янеш Скарлай отвесил драконышу подзатыльник, Илидор сердито шикнул в ответ и получил ещё одну затрещину. – Лапами шевели, сказал! Шустро давай, раз-два, раз-два на задних!
Оказалось, что перед камерой стоят ещё стражие эльфы, которые уже перекинулись со Скарлаем несколькими фразами. Илидор их не замечал, поглощённый игрой в гляделки с тоскливой дверью, но теперь понял, что три эльфа смотрят на него ожидающе, а один из них держит руку на засове. Замок уже открыт. Илидор толкнул тележку, и дверь тут же приотворилась со сварливым кряхтением.
Изнутри дохнуло вовсе не спёртым воздухом и не помоями, не сногсшибательной печалью и не безысходностью, а свежестью, какая наполняет иногда воздух после дождя. Илидор знал, как это бывает: изредка драконышей выводили гулять на крышу вскоре после того как прекращался дождь, и тогда они шлёпали по лужам всеми четырьмя лапами, махали крыльями в тяжёлом и свежем воздухе, брызгали друг на друга водой из луж, собравшихся на крыше.
Вот такой запах, совершенно неожиданный, наполнял камеру Арромееварда.
Хотя чему удивляться: Арромеевард – слышащий воду дракон или кто?
– Ну шагай давай, шпынять тебя жварой бзырей, – стражий эльф качнул дверь, – зашпынял тут стоять и ёрпыля захухрить, твою драконью мать!
