– Ты же сказал, что я нихрена не оправдал твоих ожиданий, – заметил Илидор, забираясь в повозку.
Найло швырнул в дракона гневный взгляд, и дракон едва не отшатнулся.
– Сказал, да. Не оправдал, да. Но если какая-то штука не делает того, чего я ожидаю, это ещё не значит, что она бесполезна.
И пока Илидор обдумывал этот пассаж, Найло задёрнул полог.
* * *
– Славно ты поводила меня за нос, Хшссторга.
Оссналор соткался из воздуха за спиной драконицы, когда она шла в детское крыло. Сегодня у Хшссторги был день знакомства с осенними ледяными драконышами, и старейшая выглядела особенно похожей на закостеневший сугроб.
Она сделала ещё два шага и остановилась. Постояла, чуть повернув голову к Оссналору, и решила взять на себя труд развернуться к нему. От ледяной драконицы тянуло радушием вечной мерзлоты, выражение лица навевало мысли об острых камнях на дне ущелья.
– Оссналор?
Патриарх снящих ужас драконов стоял у окна, сложив руки на груди. Величественная голова возвышалась над телом и чуть поворачивалась туда-сюда. Оссналор оглядывался с неспешной уверенностью вершителя судеб, чуть щурился, словно решая, какие части пространства он выест сегодня, какие сомнёт, как старую тряпку, а каким позволит ещё немного пожить, чтобы увиваться вокруг себя.
– Илидор, – скривился старейший. – Ты заставила меня думать, будто в этом драконыше есть тайна, но в нём есть одна лишь бестолковость. Способность воодушевлять. О камень, ну что может быть глупее? Баламутить омут твоих… как это, – он расплёл руки, картинно поднял правую ладонь и негромко щёлкнул пальцами, – омут твоих чувств, доставать оттуда какое посветлее. Хшссторга, пожалуйста, скажи, что ты просто отводила мои глаза от чего-то другого, действительно важного. Скажи, что провернула за моей спиной какую-нибудь страшно хитрую чушь, пока я пялился на этого бестолкового драконыша.
Хшссторга молчала. Оссналор сокрушённо качнул головой.
– Дорогая, если ты в самом деле не хотела, чтобы я это узнал – боюсь, ты потеряла хватку. Если так, то нам теперь будет неинтересно строить козни и вот это всё. – Дракон покрутил кистью, словно наматывая на неё действительность. – Честное слово, матриарх, меня бы это расстроило, ведь в Донкернасе у нас так мало развлечений, а торчать тут предстоит ещё долго. Потому, прошу, скажи мне: «Оссналор, это был очень хитрый план, и вторую его часть тебе ещё предстоит разгадать». Я буду так рад, что даже расцелую тебя.
Хшссторга, прямая, как сосулька, сделала два шага к патриарху, внимательно всмотрелась в его глаза и неспешно разложила складки своего лица в выражение вежливого недоверия.
– Оссналор, дорогой, я на миг почти поверила, будто ты постарел и утратил нюх. Но твои глаза выглядят встревоженными, словно не уверены, на том ли они оказались лице, потому я продолжаю быть спокойной за твою легендарную нюхливость.
Лишь чуточку поспешно Хшссторга развернулась и направилась в детское крыло, а Оссналор, поморщившись, выпустил из своей хватки глотку пространства и под тихий шорох шагов растворился в темноте коридора.
Глава 17
«У нас начнутся проблемы с финансированием, если мы и дальше будем позволять выезды для изучения вопросов третьестепенной важности, скажу даже сильнее – глубоко праздных вопросов. По моему глубокому убеждению, задача учёного – искать ответы на вопрос „Почему так?“, а не на праздные вопросы вроде „А почему бы нет?“ или „А если вот так?“»
Из записки Альмы Охто к верховному магу Теландону
Леса Уррека, первый месяц сезона гроз
Ночной лес на болотах пах тиной и грибами-паразитами. Внимательными стражами выстроились вокруг поляны кривые ольхи и тощие дубки, делавшие вид, будто им не интересны разговоры гостей, никем не званных в этот лес, но таких самоуверенных и громких. Среди ольх и дубков что-то шуршало и быстро-быстро загребало лапками, вокруг костра вились невесомые ночные бабочки, над ухом торжественно и тоскливо завывали комары. Йеруш пялился в костёр так, словно собирался на него наорать и отпинать ногами, лицо эльфа казалось восковой маской, а глаза – вёрткими жуками, которые в следующее мгновение спрыгнут с лица и забурятся в землю.
– Мне нужно, чтобы к утру ты просчитал точки выхода вод с учётом магических колебаний и нанёс их на карту, – наглядевшись в костёр, решил Йеруш.
Он не повернулся к Илидору, лишь чуть повысил голос, а глаза его загорелись так неистово, словно Найло накрыло лихорадкой.
Было бы неплохо, в сердцах подумал Илидор. Два года назад золотой дракон ездил по этим краям с магом подобия Фалоном Мурло и учёной Цеддой Хамло, и он помнил, как оба эльфа уверяли, дескать, болотные комары разносят разные болячки, потому нужно всегда стараться набросать в костёр какой-нибудь гадости подымнее и повонючее.
Найло или не знал об опасных комарах лесистой части Уррека, или считал, что если комары решат его покусать, то тем хуже для них. Но если бы стадо заражённых комаров изгрызло Йеруша и тот свалился в горячке, Илидор бы вздохнул спокойней, а то всю дорогу Йеруш поглядывал на дракона так, словно мечтает его сожрать или что похуже.
А впрочем, даже если Йеруша покусают, он всё равно продолжит работать, он продолжит работать, даже помирая! Может быть, даже после смерти. Зимой, когда Найло таскал ледяных и слышащих воду драконов по Урреку и Варкензею, оказалось, что этого эльфа не валит с ног даже самый лютый мороз, хотя Йеруш отчаянно мёрз, даже сильнее, чем обычно мёрзнут эльфы – но продолжал работать как сумасшедший, тащился вперёд и продолжал свои изыскания, он трясся и надсадно кашлял, но упасть и болеть не пожелал. Да что там, Илидор сам видел, что даже смерть не в силах остановить Найло, идущего по следу, так что если болотная лихорадка и накроет этого эльфа – она не сможет прервать его работу.
Люди-помощники, которых Йеруш нанимал в Урреке уже не в первый раз, тоже хорошо это знали и хранили на лицах выражение бесконечного долготерпения.
– Найло, – стараясь звучать равнодушно, проговорил Илидор, – мне кажется, ты слишком привык к моему обществу и непростительно расслабился. Настолько, что стал меня путать с кем-то из своих собратьев.
Йеруш не то кашлянул, не то хохотнул и вытащил из костра длинную ветку. С одного конца она уже почти прогорела, красный огонёк ярко сиял в ночи, и эльф смотрел на него так пытливо и заинтересованно, словно прикидывал, как бы завести у себя внутри нечто подобное.
Илидор подался вперёд, и Йеруш, вздрогнув, перевёл взгляд на него, несколько раз моргнул, разгоняя яркие пятна, мельтешащие после того, как он вглядывался в тлеющую ветку, и вместо них увидел перед собой новые пылающие пятна – золотые.
– Я – дракон, – прошептал Илидор с видом шпиона, выдающего врагам секрет обороны королевского дворца. – Я не умею высчитывать и просчитывать какие-то там места выходов и перемещений. Ты наверняка об этом знал, но забыл.
