– А Ведьмина коса – это тогда что такое? – спросил Маркел.
– Какая у неё коса, – насмешливо ответил Вельяминов. – Она лысая! – И тут Вельяминов даже засмеялся, но почти сразу же опомнился, опять стал серьёзным и спросил: – А где ты слышал про Ведьмину косу?
– Ну, – нехотя сказал Маркел, – было одно такое дело этой весной в Казани. Объявился там один человек, покупал некий товар и обещал за него щедро расплатиться, но уже не в Казани, а где-то здесь, в этих местах, на Самарской луке, на Ведьминой, он так сказал, косе.
– А, – подумав, сказал Вельяминов, – понятно. И где сейчас тот человек?
– Пропал, – сказал Маркел.
– А те, у кого он покупал, они где?
– Одного той же ночью зарезали, – сказал Маркел, – а второй как сквозь землю провалился.
Вельяминов нахмурился, подумал и сказал:
– Я думаю, что это Яшкины дела. И Яшкины же люди. А что был за товар?
– Заповедный.
– И это порох! – сказал Вельяминов. – У Яшки недостача пороха. Да и кто ещё на Ведьминой косе хозяин, как не он! Да и во всех других местах! Никого он нигде не боится! Ну, только если Порфирия Павловича.
– А кто такой Порфирий Павлович? – спросил Маркел.
– О, до него отсюда ещё очень далеко, – весело ответил Вельяминов. – Это нужно, уже за Саратовом, слоновью могилу миновать, и вот уже тогда начнутся Порфирия Павловича места. А места какие, прости господи, голодные! Один ковыль! Вот и лютует Порфирий Павлович, обирает проезжих людей дочиста! А кто не обирается, тех режет под корень! Ну, да и вы не с пустыми руками, – тут же прибавил Вельяминов, – у вас же четыре пушки, а пушек Порфирий Павлович ох как не любит! Так что вы про пушки не забудьте!
Маркел сказал, что не забудут. И тут Вельяминов только открыл рот, чтобы ещё что-то сказать, как вдруг за окном закричали, а потом как будто успокоились.
– О! – сразу сказал Вельяминов. – И верно! Чего мы здесь сидим? Пойдём, а то люди уже расшумелись.
И он первым встал из-за стола. Маркел встал за ним, и они пошли из трапезной.
Когда они вышли на крыльцо, то увидели, что на крепостном дворе полно народу и этот народ таскает грузы и товары. Но таскает он их не через главные, так называемые Большие Волжские ворота, а через вторые, малые, так называемые Ближние Самарские. Вот Вельяминов туда и пошёл, на ходу покрикивая, что не так несут и не туда. А Маркел, сойдя с крыльца, остановился, посмотрел на всю эту толкотню и суету, подумал, что теперь здесь и без него легко обойдутся, развернулся и пошёл к Волжским воротам. Никто его не останавливал и ни о чём не спрашивал.
Выйдя из крепости, Маркел пошёл обратно полем. Теперь, когда он осматривался, ему хорошо были видны обе пристани, Волжская и Самарская, и что их караван теперь стоит, разделившись надвое. То есть те корабли, которым надо будет идти дальше, остались на Волжской пристани, а корабли с самарскими товарами поднялись вверх по Самаре и теперь стоят на ближней к городу Самарской пристани, возле них толпится и шумит народ, и где-то там, среди них, покрикивает Вельяминов.
А на Волжской пристани было затишье. Подойдя к ней ещё ближе, Маркел увидел, что народ там сошёл с кораблей на берег, учредил табор и развёл костры. А Кирюхина нигде у костров видно не было. Маркел сразу пошёл к стругу.
И он не ошибся. Кирюхин лежал у себя в чердаке. Увидев заглянувшего к нему Маркела, Кирюхин спросил, как в крепости дела. Маркел залез в чердак, сел на свободную лавку и ответил, что дела делаются, Вельяминов всем доволен и можно плыть дальше. На что Кирюхин сказал, что надо дать людям отдохнуть хотя бы один день, потому что дальше, до самого Саратова, отдыхать будет негде.
– А кто такой Порфирий Павлович? – спросил Маркел.
– Я о таких не слыхивал, – строгим голосом сказал Кирюхин.
Маркел усмехнулся. Тогда Кирюхин разозлился и спросил:
– Может, ты ещё про ведьму Фёклу Жигулиху спросишь?
– А что? – спросил Маркел. – Про неё тоже одна брехня?
– Вот когда я её увижу, тогда и поверю, а так нет! – сказал Кирюхин. – Так что давай лучше в тавлеи срежемся!
– Девять рублей моих! – сразу сказал Маркел.
– Даже хоть девять с полтиной! Неси доску!
Маркел принёс, они сели и играли до самого темна. Маркел вначале выиграл ещё рубль с полтиной, но Кирюхин сильно разозлился, стал ругаться, и Маркел поддался на рубль, а потом ещё на два. Кирюхин как дитя обрадовался, начал выхваляться, и Маркел опять взялся играть всерьёз, но время было уже позднее, на доске ничего видно не было, и пришлось согласиться на мировую.
Ночью Маркел спал неважно, ворочался, ему снилась всякая дрянь, то есть он плыл по Волге, сапоги на нём были тяжёлые и так и тянули ко дну, а до берега было ещё очень далеко, и с берега выл слон, хотя самого его видно не было, но кому другому было ещё так реветь, как гром? Утром Маркел проснулся злой, невыспавшийся, от города слышался колокольный звон, а вот сам Вельяминов провожать их не пришёл. Пришёл только тамошний государев дьяк, Степан Филонович Тюхин, и сказал, чтобы они были настороже, потому что знающие люди им сказали, что здесь, где-то здесь рядом, ходит Яшка.
– Какой Яшка? – спросил Маркел. – Внук ведьмы Жигулихи, что ли?
На что Тюхин разозлился и ответил, что он не знает, чей внук Яшка, а он только знает то, что им лучше близко к берегу не подплывать, а держаться стрежня. После чего Тюхин сошёл со струга, тюхинские, правильней, конечно, вельяминовские стрельцы оттолкнули их струг от причала, кирюхинские стрельцы одни сели к вёслам, другие поставили мачту и парус, и струг поплыл вниз по Волге, а за ним поплыли купеческие корабли, их теперь оставалось восемьдесят два, сказал Кирюхин, а за купцами плыл струг подъесаула Елизара Смыкова.
И так они плыли полдня. Волга опять стала поворачивать направо, течение убыстрилось и сбилось к горному берегу, про который Тюхин говорил, чтобы они его опасались. Но сколько Маркел ни смотрел на тот берег, ничего опасного он в нём не видел. Берег был как берег, зелёный, заросший, и никого там, конечно, не было, думал Маркел, потому что там же сколько ни смотри, нигде листик не дрогнет, паутинка не шевельнётся, ветерок не дунет…
И вдруг в чаще что-то сверкнуло, как пищальный ствол, Маркел пригнулся, грохнул одиночный выстрел, с Маркела сбило шапку, он упал, Кирюхин заорал: «Право греби, отходим!», а Маркелу приказал лежать.
И Маркел ещё долго лежал, пока они как следует не отошли от берега. Только тогда Маркел поднялся, поднял шапку, засмеялся и сказал:
– Чуть не попали!
И уже хотел было надеть шапку обратно, как вдруг Кирюхин сказал:
– А дай мне!
Маркел протянул ему шапку. Кирюхин рассмотрел её и так и сяк, а после усмехнулся и сказал:
– Это тебе, Маркел Петрович, Яшка Семиглазый поклон прислал.
