Когда Маркел вошёл к Лодыгину, тот сидел за столом и что-то писал. Увидев Маркела, Лодыгин, не переставая писать, протянул к Маркелу свободную левую руку. Маркел вложил в неё подорожную. Лодыгин расписался в ней. Маркел забрал её, но продолжал стоять на месте.
– Ещё чего-нибудь? – спросил Лодыгин.
Маркел в душе перекрестился и сказал:
– Ты татарину дачу поднёс. Так это или нет?
Лодыгин усмехнулся и сказал:
– Да, это так. А если бы не поднёс, на сколько здесь татары бы сожгли? На тысячу? А перебили скольких бы? Где мы столько баб возьмём, чтобы они столько новых нарожали?
Маркел молчал, насупившись. Лодыгин снова усмехнулся и продолжил:
– Знаю, знаю! Думаешь, я оробел перед ними. Поумнел я, а не оробел. Давно! А раньше такой же был, как ты, горячий. И как сейчас Вельяминов! Да-да, – уже совсем насмешливо продолжил Лодыгин. – Вельяминов – это вам огонь! Вельяминов их так бы не отпустил! Пол-Саратова бы сжёг, не пожалел бы, а с Гиреевичами бы посчитался! Или бы не посчитался, это уже как жребий бросится. Да у него жребий каждый день бросается. Ты к ним сейчас приедешь, а там война. Да там всегда война! И он только и знай гонцов в Москву гоняет, просит: царь-государь, пришли стрельцов, пришли ещё стрельцов… Вот так! – сказал Лодыгин, отложив перо. – Можно и так жить, а можно и сяк. Но когда будешь дальше идти, то если никого по дороге не встретишь, то вспомни меня. А когда встретишь, вспоминай Вельяминова. А теперь ступай, не отвлекай меня, я занят!
И он опять взялся писать бумагу. Маркел поклонился и вышел.
А когда он выходил из воеводских хором, то с колокольни как раз прокричали, что татары выступили на берег и теперь идут вниз по течению вдоль Волги. Значит, надо поминать Лодыгина, подумал Маркел и усмехнулся.
Глава 32
Собирались они быстро. Прибежал Гаврила Меньшой, тамошний приказный дьяк, с людьми, и люди натащили всякого добра любого, и не забыли брюквы. А Свиридов поделился порохом. А таможенный голова Серафим, Маркел опять забыл его фамилию, не стал у них ничего проверять, а только махнул рукой, сказал: везите, чёрт с вами, и они отчалили. День тогда был свежий, с ветерком, но, правда, не попутным.
И как заладило, так после всю неделю он такой дул – не попутный. Гребцы умаялись, часто менялись. Рыжов ходил мрачный, посвистывал. Маркел просил не свистеть, но Рыжов как не слышал. Один слон был весел! И так ведь всегда и раньше было: мачта стоит – он зол, мачту уберут – он рад. А тут целую неделю мачты не было! Слон стоял на её месте и по сторонам поглядывал, похрюкивал, совал хобот в воду, набирал воды и брызгался. Народ сердился, но молчал. Маркел тоже помалкивал.
А потом, сентября в 16-й день, на великомученицу Евфимию Всехвальную, они вышли к Самарской Луке, к её Пасечному повороту, а там пошли ещё вёрст пять, это всё вдоль низкой луговой стороны, и увидели два корабля у берега – один струг, второй коломенка. Коломенка была здоровенная, длиннющая, и от неё издалека воняло рыбой с солью, а струг был обычный, есаульный.
– Это они на Низ идут, – сказал Рыжов, – порожние. А зачем им тогда струг? – И на всякий случай велел брать влево, к стрежню.
На кораблях сразу забегали, а со струга даже стали махать шапками.
– Вроде как свои, – сказал Маркел.
Рыжов тяжко вздохнул и приказал причаливать. Гребцы снова провернули к берегу. На тех кораблях пошло движение. И сколько там было людей! И все кто с пищалями, кто с пиками, а кто ещё с чем! Рыжов перекрестился и велел гребцам придерживать.
И тут с коломенки крикнули:
– Эй, на реке, что везёте?
Маркел усмехнулся и зычно ответил:
– А вы кто такие?
– Как? – грозно крикнули с коломенки. – Ты что, не узнал меня, Косой?
И тот, кто кричал, начал размахивать руками. В одной из них у него был топор. А на голове у крикуна была простая валяная шапка, а сам он был в серой посадской однорядке, а борода у него…
О! И только тогда Маркел узнал его. И закричал в ответ:
– Игнатий Григорьевич, ты, что ли?
– Я! – весело ответил этот человек, и в самом деле Вельяминов Игнатий Григорьевич, воевода самарский, и тотчас же тоже спросил:
– Что у тебя там вместо мачты, слон?
– Слон, так и есть, – сказал Маркел, снимая шапку.
– Давай подгребай сюда! Посмотрим твоего слона! – громко сказал Вельяминов. – Век не видал слонов! Ага! – и почему-то стал смеяться.
А маркеловский струг тем временем всё приближался к берегу. Теперь Маркелу было уже хорошо видно, что на коломенке, равно как и на их втором корабле, на струге, черно от народа, и все они одеты кто во что, хоть по их выправке сразу понятно, что всё это стрельцы. Чего это они так вырядились, думал Маркел, подкарауливают кого-то, что ли? И повернувшись к Рыжову, велел причаливать к коломенке. Гребцы убрали вёсла, бросили верёвки, корабли сошлись. Вельяминов на своей коломенке сразу выступил вперёд, остановился возле борта, занёс ногу, чтобы перелезть к Маркелу… но посмотрел на слона и застыл. Потом оглянулся на своих. Свои молчали. Вельяминов с опаской спросил:
– Так это и есть слон?
– Да, это слон, – сказал Маркел. – Из Персии.
– Это понятно, – сказал Вельяминов. – У нас таких зверей не водится.
И перелез через борт, подошёл к слону, остановился, покосился на своих, потом кивнул на слона, на его бивни, и спросил:
– Кусается?
– Когда как, – уклончиво ответил Маркел.
Вельяминов понимающе хмыкнул, ступил дальше, начал похлопывать слона по морде. Слон сердито рыкнул. Вельяминов убрал руку и с уважением сказал:
– Серьёзный.
– Есть такое, – ответил Маркел.
Вельяминов, глядя на слона, задумался. Потом спросил:
– Что дальше делать думаешь?
– Как что я думаю? – сказал Маркел. – Мне думать некогда, я на службе. Я должен свезти его в Москву. И у меня на это есть бумага, вот она!
Маркел достал троекуровскую подорожную с позолоченной печатью и показал её так, чтобы всем было видно, а потом убрал. Вельяминов тоже посмотрел по сторонам, потом спросил:
– А если пускать не станут?
– Буду пробиваться.
– Это славно! – сказал Вельяминов и задумался. Потом так же задумчиво заговорил:
– Одному тебе не пробиться. А у меня дела…
Но тут же тряхнул головой и уже весёлым голосом продолжил:
– Ну да ладно! Что дела?! Всех дел не переделаешь. А вот слонов я раньше никогда не видывал. Даже думал, что это брехня. А как ты этого добыл? Его для тебя в лесу поймали или как?
– Нет, не в лесу, – сказал Маркел. – А у них этих слонов целый слоновник. Сказали: выбирай, – я выбрал. Сказали: садись на него, – и я сел.
