— Скорее всего, они не обеспечат должной защиты, чтобы это предотвратить.
— Да у какого государственного ведомства есть право так попирать закон? Какое государственное ведомство может располагать правом убивать невинных граждан ради достижения своих целей?
— Я и пытаюсь понять, какое именно. И мне страшно.
Они вновь остановились на красный свет.
— Что ты все-таки хочешь сказать? — спросила Тина. — Нам придется полагаться только на себя?
— Во всяком случае, какое-то время.
— Но это же безнадежно. Что мы можем?
— Это не безнадежно.
— Двое обычных людей против них?
Элиот посмотрел в зеркало заднего обзора. Проделывал это каждую минуту после того, как повернул на бульвар Чарлстона. Никто их не преследовал, но не стоило терять бдительность.
— Не безнадежно, — повторил он. — Нам просто нужно время, чтобы все обдумать, время, чтобы наметить план действий. Думаю, мы найдем тех, кто сможет нам помочь.
— Например?
Зажегся зеленый.
— Например, газеты. — Проезжая перекресток, Элиот вновь посмотрел в зеркало заднего обзора. — У нас есть доказательства того, что происходит что- то необычное. Пистолет с глушителем, который я отобрал у Винса, взрыв твоего дома. Я практически уверен, что мы найдем репортера, который этим заинтересуется и напишет о безымянных людях, пытающихся помешать нам вскрыть могилу Дэнни. Напишет о том, что необходимо провести более тщательное расследование той горной трагедии. А потом пойдут требования об эксгумации могил всех погибших мальчиков. Боссы Кеннбека хотят остановить нас до того, как мы посеем сомнения в официальной версии. Но как только эти сомнения будут посеяны, родители других скаутов и весь город потребуют нового расследования. И вот тогда друзья Кеннбека уже ничего не добьются, отправив нас на тот свет. Это не безнадежно, Тина. И ты не из тех, кто легко сдается.
Она вздохнула.
— Я не сдаюсь.
— Хорошо.
— Я не остановлюсь, пока не выясню, что действительно произошло с Дэнни.
— Еще лучше. Узнаю знакомую мне Кристину Эванс.
Сумерки перешли в ночь. Элиот включил фары.
— Просто… — Тина помолчала. — Весь последний год я пыталась сжиться с гибелью Дэнни в этой идиотской аварии. А потом, когда я уже начала думать, что смогу с этим смириться и идти дальше, выясняется, что погиб он вовсе не случайно. И нужно не идти дальше, а возвращаться в прошлое.
— Мы еще пойдем дальше.
— Правда?
— После того, как во всем разберемся.
Вновь он посмотрел в зеркало заднего обзора.
Ничего подозрительного.
Элиот чувствовал на себе ее взгляд, а потом услышал:
— Знаешь, что я тебе скажу?
— Что…
— Я думаю… ты этим наслаждаешься.
— Наслаждаюсь чем?
— Охотой.
— Ох, нет. Я не испытываю наслаждения, отбирая пистолет у людей, которые вдвое крупнее меня.
— Знаю, что не испытываешь. Я о другом.
— И я, само собой, и пальцем бы не пошевельнул, чтобы пустить под откос свою обеспеченную, тихую, спокойную жизнь. Я предпочитаю быть обыкновенным, добропорядочным гражданином, а не удариться в бега.
— Я не говорю, что ты сам на это напрашивался. Но это произошло, теперь деваться тебе некуда, и я не могу сказать, что тебя это сильно огорчает. Какая-то твоя часть, глубоко внутри, очень довольна тем, что нужно ответить на этот вызов.
— Чушь.
— Эта звериная настороженность… утром ничего такого я в тебе не видела.
— Утром я ничего не боялся, не то что теперь.
— Конечно, без страха не обходится. Опасность помогает тебе сконцентрироваться.
Он улыбнулся.
— Ты думаешь, меня радует возвращение к шпионским играм? Извини, но ты ошибаешься. Совсем мне это не нужно. За кем-то бегать, от кого-то бегать. Это не мое.
— В любом случае я рада, что ты рядом со мной, — улыбнулась Тина.
— А мне больше нравится, когда ты на мне, — Элиот ей подмигнул.
— У тебя всегда такие грязные мысли?
— Нет. Но иногда приходят.
— Все так ужасно, а ты шутишь.
— «Смех — бальзам на раны, лучшая защита от отчаяния, лекарство от меланхолии».
— И кто это сказал? — спросила она. — Шекспир?
— Думаю, Граучо Маркс.
Тина наклонилась, что-то подняла с пола.
— А еще вот эта хреновина.
— Что ты там нашла?
— Журнал, который захватила из дома.
В спешке, когда они выбежали из дома за несколько секунд до взрыва, он и не заметил, что она что-то захватила с собой. Рискнул на мгновение оторвать взгляд от дороги, но в темноте не смог разглядеть, что у нее в руке.
— Ничего не вижу.
— Это журнал с графическими историями-ужастиками. Я нашла его, когда прибиралась в комнате Дэнни. Он лежал в коробке с другими журналами.
— И что?
— Помнишь кошмары, о которых я тебе рассказывала?
— Да, конечно.
— Монстр из моих кошмаров — на обложке этого журнала. Точно он. До мельчайших подробностей.
— Должно быть, ты видела этот журнал раньше и…
— Нет. Именно в этом я уже пыталась убедить себя. Но впервые я увидела его сегодня, начав рыться в коллекции Дэнни. Я это точно знаю. Когда он приходил домой с новыми комиксами, я не спрашивала, что он там купил. И не заглядывала в них.
— Может, ты…
— Подожди. Я еще не сказала тебе самого главного.
По мере удаления от центральной части города транспортный поток редел. Они приближались к горам, силуэты которых четко просматривались на багрово-синем западном небе.
И она пересказала Элиоту историю «Мальчик, который не умер».
По спине Элиота пробежал холодок: слишком уж эта история-ужастик напоминала их попытки добиться эксгумации тела Дэнни.
— И теперь, — закончила Тина, — кто-то пытается удержать меня от вскрытия могилы сына, точно так же, как в этой истории Мистер Смерть пытался помешать родителям Кевина.
Они уже довольно далеко уехали от города. С обеих сторон к дороге подступала гнетущая тьма. Шоссе начало подниматься к горе Чарлтон, где менее чем в часе пути их встретили бы сосновые, заваленные снегом леса. Элиот развернул «Мерседес», и они поехали к огням города, распластавшегося посреди черной пустыни.
— Аналогии просматриваются.
