Элиот и Тина расстелили на столе карту, сели напротив друг друга.
— Автоматическое письмо — это чушь, Кристина, в голосе Билли слышалась стопроцентная уверенность. — Ты должна это знать.
— Конечно, Билли. Я знаю.
— Тогда…
— Но все равно хочу, чтобы ты меня загипнотизировал.
— Ты же здравомыслящий человек, Тина. Это совершенно на тебя не похоже.
— Знаю, — кивнула она.
— Ты бы хоть сказала мне, зачем. Если скажешь, может, я бы смог еще чем-то тебе помочь.
— Билли, если я начну объяснять, мы пробудем (здесь всю вторую половину дня.
— Дольше, — вставил Элиот.
— А времени у нас очень мало. Слишком велики ставки, Билли. Ты даже представить себе не можешь, как велики.
Они ничего не сказали ему о Дэнни. Сэдстоун понятия не имел, по какой причине они прилетели в Рено и что намерены отыскать в горах.
— Я уверен, Билли, вам это кажется нелепостью, — вновь заговорил Элиот. — Вы, возможно, задаетесь вопросом, а может, я — псих. И думаете, что, возможно, это я так повлиял на Тину, и у нее стало плохо с головой.
— Ничего этого нет, — заверила Билли Тина,
— Вот именно, — кивнул Элиот. — С головой у нее стало плохо еще до нашей встречи, — после этой шутки Билли расслабился, на что и надеялся Элиот. Лунатики и психически неуравновешенные люди обычно не предпринимают сознательных попыток кого-нибудь рассмешить.
— Заверяю вас, Билли, — продолжил Элиот, — крыша у нас не съехала. И действительно, это вопрос жизни и смерти. — Действительно, — подтвердила Тина.
— Ладно, — кивнул Билли, — у вас нет времени на объяснения. Я это принимаю. Но вы мне все расскажете, когда не будет такой спешки?
— Обязательно, — пообещала Тина. — Я тебе все расскажу. А теперь, пожалуйста, пожалуйста, загипнотизируй меня.
— Хорошо, — согласился Билли, на пальце он носил золотой перстень, повернул его так, чтобы сверху оказался ободок, поднял руку на уровень глаз Тины.
— Смотри на кольцо и слушай только мой голос.
— Одну секунду.
Она сняла колпачок с красного фломастера, который они купили в газетном киоске отеля перед тем, как взять такси и поехать к Сэдстоуну. Элиот предложил сменить цвет, чтобы не запутаться в каракулях, уже оставленных на карте.
Тина нацелила фломастер на карту.
— Давай, Билли. Я готова.
Элиот не мог точно сказать, когда, в какой именно момент Билли загипнотизировал Тину и как ему это удалось. Сэдстоун медленно двигал рукой вперед-назад перед лицом Тины, что-то говорил, спокойно и монотонно, часто повторяя ее имя.
Элиот и сам едва не впал в транс. Заморгал и отвернулся, когда понял, что попадает под влияние гипнотизера.
А Тина уже пустым взглядом смотрела в никуда.
Билли опустил руку, повернул перстень в нормальное положение.
— Ты крепко спишь, Тина.
— Да.
— Твои глаза открыты, но ты крепко-крепко спишь. Ты будешь крепко спать, пока я не скажу тебе, что пора просыпаться. Ты меня понимаешь?
— Да.
— Ты останешься расслабленной и восприимчивой.
— Да.
— Ничто тебя не удивит.
— Да.
— В действительности ты в этом не участвуешь. Ты всего лишь передаточное звено… как телефон.
— Телефон, — сипло повторила она. — Ты останешься совершенно инертной, пока не почувствуешь желания воспользоваться фломастером, который держишь в руке.
— Да.
— Ты не будешь обращать внимания на наш разговор с Элиотом. Ты будешь реагировать только на мой голос, и лишь когда я буду обращаться к тебе. Понятно?
— Да.
— А теперь… откройся тому, кто хочет говорить через тебя.
Они ждали. Прошла минута, еще одна.
Билли Сэдстоун пристально всматривался в Тину, потом нетерпеливо заерзал на стуле. Посмотрел на Элиота:
— Не думаю, что ваша идея с автоматическим щи…
Карта, зашуршав, мгновенно привлекла их внимание. Края скручивались и раскручивались, скручивались и раскручивались, снова и снова, ритмично, как бьется сердце у живого существа. Похолодало.
Края перестали скручиваться. Шуршание прекратилось.
Тина уже не смотрела в пустоту, опустила глаза, ее рука начала двигаться. Не просто беспорядочно дергалась, нет, медленно, осторожно, оставляя на карте тонкую красную линию, похожую на окровавленную нить.
Сэдстоун потирал руками предплечья: в комнате становилось все холоднее. Нахмурившись, он посмотрел на решетки, закрывавшие вентиляционные каналы. Уже начал подниматься со стула.
— Проверять термостат не нужно, — остановил его Элиот. — В комнату по-прежнему поступает теплый воздух.
— Что?
— Холод идет… от призрака, — Элиот решил не отходить от оккультной терминологии, чтобы не касаться реальной истории, связанной с Дэнни.
— Призрака?
— Да.
— Какого призрака?
— Любого.
— Вы серьезно?
— Более чем.
Сэдстоун смотрел на него, как бы говоря: «В том, что вы чокнулись, сомнений нет, может, вы еще и опасны?»
Элиот указал на карту:
— Видите?
Рука Тины продолжала медленно двигаться по бумаге, углы карты вновь начали скручиваться и раскручиваться.
— Каким образом она это делает? — спросил Сэндстоун.
— Это не она.
— Призрак, как я понимаю.
— Совершенно верно.
Лицо Билли скривилось, словно от боли, словно вера Элиота в призраков действовала на него как грубо завернутая за спину рука. Вероятно, Билли нравилась упорядоченная картина мира, которую он для себя составил. А если бы он поверил в призраков, ее пришлось бы менять так же, как многое другое, и тогда о привычной жизни пришлось бы забыть.
Элиот сочувствовал гипнотизеру. Совсем недавно и у него был такой же заведенный порядок размеренная жизнь юридической фирмы, четкие статьи законов, установившиеся правила судебных процессов.
Фломастер выпал из пальцев Тины. Она оторвала глаза от карты. Вновь уставилась в пустоту.
— Ты закончила? — спросил ее Билли.
— Да.
— Ты уверена?
— Да.
Несколькими простыми предложениями и резким хлопком ладоней гипнотизер вывел ее из транса.
Она моргнула в недоумении, потом посмотрела на маршрут, прочерченный ею на карте. Улыбнулась Элиоту.
