«Трахни ее!» — и он откровенно ласкает другую, чтобы сильнее возбудиться самому.
— Моя помощь нужна тебе сейчас. Вот и все, — пробормотала я, отодвигаясь.
Кай медленно опустил руку. Я отвернулась, резким движением отодрала полоску ткани от остатков своего одеяния и смочила ее. Принялась осторожно стирать грязные разводы с его лба, носа и щек.
— Давай я сам, ладно? — поморщился он. — Сам.
Но я лишь упрямо мотнула головой и продолжила работу. Убрала засохшую кровь с верхней губы и подбородка. Пришлось повозиться — у Кая отросла щетина, и промыть ее оказалось непросто.
— Ты молчишь, — сказал он, послушно поворачивая голову в другую сторону, — это плохой знак.
Я невольно подняла взгляд. Лицо Кая находилось слишком близко, он смотрел на меня, в зрачках отражались блики фонарного света. Теперь он снова казался другим, моим, привычным, а не тем, каким был на сцене. Я заставила себя опустить глаза.
— Раньше ты срывалась на меня по любому поводу, начинала читать морали и обвинять во всем, — продолжил он, — а теперь… ты просто молчишь. Почему?
— Мне нечего сказать, — сдержанно ответила я.
— Ты же понимаешь, почему я сделал то, что ты видела? — напрягся он. — Сама? Понимаешь? Я же не должен сейчас рассыпаться в извинениях и что-то тебе объяснять?
Я сложила руки на коленях. Помедлила. Кивнула.
— Скажи мне это вслух, Дана!
Я облизнула губы, поморгала, прогоняя навернувшиеся злые слезы.
— Не должен.
— Хорошо, — Кай откинул голову обратно и закрыл глаза. — Потому что я не знаю, какими словами тут еще можно что-то объяснить.
Мне тоже казалось, что любых слов будет недостаточно. Да и что он мог сказать? Что любой на его месте поступил бы так же? Я это понимала и сама. Что ему не понравилось заниматься сексом с Венерой? Мы никогда не врали друг другу. Он испытал удовольствие, пусть и не хотел этого. Инстинкты, оголенные стимулирующим веществом, взяли свое. Я не могла злиться на Кая или в чем-то его обвинять, но и забыть ничего не получалось.
— Ты сделал все правильно, — произнесла я, комкая тряпку в пальцах.
Не открывая глаз, Кай фыркнул.
— А теперь скажи это еще раз, только так, чтобы сама себе поверила.
Вместо ответа я склонилась, чтобы промыть его сбитые костяшки, но он резко перехватил мою руку:
— Скажи то, что на самом деле думаешь.
Я смотрела на его пальцы и вновь и вновь видела, как они впиваются в изгиб женского бедра, притягивая чужое тело ближе к своему.
— Я думаю, что если сейчас дам волю своим эмоциям, мы оба погибнем, — проговорила, не поднимая головы. — Это то, чего они и ждут: чтобы мы разделились и ослабли. Так не будет. Сначала я уничтожу Олимп. А потом подумаю над этим.
Он помолчал, затем кивнул.
— Хорошо. Я рад это слышать. Рад, что ты не сломалась после всего, что они с тобой сделали.
Я усмехнулась, кусая губы.
— А они ничего со мной не сделали. В том-то и дело, Кай! Они ничего со мной не сделали.
— У тебя ссадина на лице.
— Это ерунда. Я ее не чувствую.
Мягко, но настойчиво он вытащил у меня тряпку, сложил и прижал к моей скуле.
— Но холодное приложить не мешает.
Кай начал осторожно промывать мою рану, так же как недавно я обрабатывала его лицо. Его руки слегка дрожали. Я сидела, не шевелясь, закрыв глаза, и каждую секунду хотела умолять его прекратить, но язык не поворачивался. Теперь стало ясно, с чего олимпийцы так подобрели и поместили нас в одну камеру. Чтобы моя пытка длилась бесконечно.
— Ты вся как ледышка, — вполголоса сказал он. — Замерзла?
Я покачала головой.
— Конечно, замерзла, — Кай улыбнулся какой-то жесткой улыбкой. — Возьми мою куртку.
Он наклонился вперед, с видимым усилием стащил одежду с плеч. Когда протянул ее мне, я увидела, что рукава его рубашки тоже в пятнах крови. Наверняка, она осталась и на внутренней стороне куртки. А еще тепло и запах его тела…
— Не нужно, — прошептала я.
— Не отказывайся, Дана! — скрипнул он зубами. — Пожалуйста! Ночь будет холодной.
Кай взывал к моему здравомыслию, и оно, конечно, победило. Со вздохом я приняла вещь и надела на себя. Только теперь почувствовала, что и правда совсем заледенела. По плечам и спине побежали мурашки. Чтобы скрыть дрожь, я огляделась, по-прежнему чувствуя на себе внимательный взгляд Кая. Заметила разбросанные фрукты.
— Наверно, надо поесть. Силы еще понадобятся.
— Наверно, — ровным голосом отозвался он.
Я собрала с пола фрукты и разделила поровну. Сидя рядом, мы пожевали сморщенные и лежалые плоды из протурбийских садов. Лучше, чем ничего, если учесть, что весь день нас морили голодом. К тому же, я практически не чувствовала вкуса.
Покончив с едой первым, Кай прислонился к стене, закрыл глаза. Он уснул легко и быстро, будто только и ждал момента, когда сможет сделать это, а я отползла подальше, обхватила колени, положила на них подбородок и долго смотрела на его усталое лицо. Оставаться так, без сна, зябко кутаясь в его куртку и слушая тишину, было лучше, чем закрыть глаза и вновь увидеть другую картинку.
На следующий день за мной пришли. Засунув большие пальцы за пояса брюк, два олимпийца остановились напротив камеры. Они оглядели нас с Каем, сидевших друг напротив друга, затем один из них ткнул пальцем в меня.
— Ты. На выход. Мастер хочет видеть тебя.
Кай поднял голову, в его глазах мелькнула тревога, но я успокоила его жестом.
— Все в порядке. Я ждала этого, — сказала тихо.
Действительно, ждала. С момента, как почувствовала, что слепой старик готов рассказать больше при удобном случае. Меня не отпускало ощущение, что он еще организует нам встречу, и когда Зевс объявил о следующем представлении, я почему-то сразу подумала, что Мастер не пропустит повод.
— Как ты думаешь, она взаправду протурбийская королева? — рассуждали за моей спиной мужчины, пока я со связанными перед собой руками брела в указанном направлении. — С чего Мастер оказывает ей такую честь, что приглашает к себе? Обычно он так не делает…
Пользуясь тем, что они не видят моего лица, я мрачно ухмылялась.
Но моя ухмылка сползла, стоило лишь увидеть, как по лестнице навстречу спускается Венера. Глаза девушки загорелись при моем виде, она замедлила шаг и закусила нижнюю губу.
— Постойте-ка минутку… — бросила олимпийцам и заступила мне дорогу.
Те остановились несколькими ступеньками ниже, даже не подумав возражать. Я подняла голову, стараясь не обращать внимания на красный след на ее шее, оставшийся после вчерашних игрищ с Каем. Только в ушах снова зазвенели чужие голоса, хриплые, дикие, и их крик с каждой секундой усиливался так, что мне самой хотелось орать.
