Что-то тяжелое рухнуло с балкона вниз и повисло на огораживающей сцену сетке, изрыгая новый ворох искр. Я повернула голову как раз в тот момент, чтобы увидеть тело Венеры, висевшее вниз головой и изогнутое под несмыслимым углом. Ее одежда намокла, а от лица и груди исходил дымок. Ограду закоротило, нападающие с криком прорвали ее, высыпав на сцену и добивая моих бывших противников.
Вода лилась и лилась, и угрожающе выла пожарная сирена, а я в каком-то странном онемении смотрела и узнавала всех, кто появился рядом. Видела, как Кай подошел к Венере и точным движением перерезал ей горло. Кровь слабым фонтанчиком брызнула на него, но тут же потекла вниз вместе с каплями воды, а он стоял и смотрел на ее мертвое лицо безо всяких эмоций. Видела начальника своей охраны, схватившегося на балконе с олимпийцами. Видела, как Зевс, изрыгая проклятия, приник к краю, увидел свою дочь, а затем с перекошенным лицом вскинул пистолет и прицелился точно в меня. Надо было бежать, хотя бы начать шевелиться, но я не могла.
А потом, как в старом почти забытом воспоминании, человек, который хотел меня убить, дернулся и осел вниз. Из его глаза торчал арбалетный болт. Я вздрогнула и тогда, наконец, увидела того, о ком подумала в самую первую секунду появления протурбийцев.
Биру. Он оказался рядом, по его заплетенным в косички волосам и мощным плечам текла вода, капли путались в меховом жилете, обтянувшем грудь, но он улыбался, глядя на меня сверху вниз.
— Ты?!.. — выдавила я, ощущая себя так, словно лицом к лицу столкнулась с привидением. — Пришел?!..
Он опустил арбалет, и хотя вокруг еще бушевала схватка, и непонятно было, кто побеждает — протурбийцы или люди Олимпа — вокруг нас, казалось, застыло время. Существовал только Биру, мой самый коварный противник, мой самый ненавистный спаситель, мой друг, которого я всегда жалела в глубине души, и я, его неверная жена, любившая другого, предательница и захватчица его наследной власти.
— Конечно, пришел, госпожа, — усмехнулся Биру, вытирая бегущие по щекам капли, — ты же сама говорила: за тех, кто дорог, нужно бороться до конца.
Я всхлипнула и бросилась ему на шею.
Потоки воды прекратились, и сирена затихла. Олимп пал. Несмотря на то, что отряд протурбийцев был меньше, им на руку сыграла внезапность нападения и переполох, который возник после включения пожарной сирены. Из-за паники олимпийцы посчитали, что к ним явилось более мощное войско, и почти не сопротивлялись. Когда элиту перебили, остальные бежали куда глаза глядят и как тараканы попрятались по многочисленным уголкам и переходам огромной тюрьмы.
Правда, о том, что они вернутся, уже волноваться не стоило — потоки зараженной воды застигли каждого, кто находился в зале. Мой план, пусть и с задержкой, но сработал, и предсказание, которое я твердила про себя все это время, сбылось: невредимыми из этих стен теперь могли выйти только два человека.
Я и Кай.
Я думала об этом, пока обнимала Биру. Просто не могла не обнимать — в тот момент без поддержки упала бы. Он держал крепко и надежно, только слегка припадал на больную ногу, и это напоминало мне о том, что я сделала с ним. Предала его, а он простил. И рискнул жизнью, чтобы спасти. Почему? Кажется, я даже спросила его об этом вслух, а Биру смеялся и твердил, что на его месте сама поступила бы так же. Я не верила. Такой поступок казался странным и нелогичным.
Потом объятия Биру разжались, он опустил меня на землю, легонько развернул и подтолкнул. Я оказалась лицом к лицу с Каем. Это было сложнее. Я неловко ткнулась носом в его плечо, почувствовала, как он ерошит мои мокрые волосы и шепчет на ухо:
— Все будет хорошо, белоснежка. Теперь все будет хорошо…
Не знаю, что казалось мне страннее и нелогичнее: что Кай стерпел наши с Биру объятия, или что, удерживая меня одной рукой, другой он обменялся с полукровкой рукопожатием. А затем я стояла между ними и слушала совсем уж невероятную историю. О том, как Биру с отрядом добровольцев проник в Олимп тем самым потайным ходом через сточный канал, только его нападения, конечно, не ожидали. Коридоры пустовали — уверенные в своей безопасности олимпийцы все собрались в зале.
Без особых проблем попав в отсек с камерами, Биру столкнулся там с Каем, который выбрался из-за решетки при помощи украденного мной ключа, и готовился совершить любое безумство, лишь бы вызволить меня со сцены. Бывшие враги, они вынужденно объединились ради моего спасения, и напали. Только я, пожалуй, догадывалась, как не хотелось полукровке убивать людей своими руками, и на что он пошел, переступая через себя.
— Мой совет предавал меня много лет, — признался Биру с неохотой. — За моей спиной они держали связь с Зевсом, сообщали ему удобное время для нападения, уговаривали меня платить ему дань и не сопротивляться, запугивали жестоким отпором. Вот почему казалось, что схуры всегда опережают нас.
— Я уже об этом догадывалась, — вздохнула я, — только не пойму, зачем они так поступали?
— Старались защитить меня, — пожал он плечами. — Это по их словам. Один раз дав моей матери клятву, они по-своему «честно» выполняли ее. Сами считали схуров непобедимыми врагами и меня убеждали уступить, чтобы обезопасить. Они же и выторговали мое спасение, когда сдали Зевсу тебя, госпожа.
Вспоминать о том дне было неловко, и я невольно переглянулась с Каем. Он стоял рядом и слушал рассказ с каменным выражением лица.
— Я думала, это ты договорился с Зевсом, чтобы выйти. Он сказал, что обменяет меня на моего мужчину… — пробормотала я.
— Я и сам был удивлен, что после пленения со мной неплохо обращались, — хмыкнул полукровка. — Ожидал худшего. Только позже сообразил, что Зевс соблюдал договоренности с советом, поэтому и не причинял мне вреда. Меня даже осматривал лекарь. А потом вдруг вывели наружу, я увидел Кая, и затем появилась ты…
— Мне показалось, ты ненавидишь меня… — заметила я, думая о том взгляде, которым Биру наградил при обмене.
— Наверно, так и было. Я ненавидел тебя. Но, — поверх моей головы он посмотрел на Кая, — ненависть, любовь и дружба слишком тесно связаны. В нашем случае, пожалуй, даже очень.
Тот тихонько хмыкнул в ответ.
— Как же ты сумел так быстро вернуть власть, — я закрыла лицо ладонью и покачала головой, — я же так испортила твою репутацию.
Биру рассмеялся.
— Это мой народ, госпожа. Никто не может испортить мою репутацию настолько, чтобы я не нашел способ убедить их в обратном. Ты же знаешь, как я умею убеждать. К тому же, советники помогли быстро восстановиться, хоть я и упек их первым делом в темницу, когда обо всем узнал. Правда, после твоей неудачной атаки народ еще сильнее стал бояться схуров, а я боялся, что не успею спасти тебя. Поэтому пришлось идти с теми, кто все еще хотел биться за тебя и согласился, не раздумывая.
Я перевела взгляд на начальника охраны, который наблюдал за нами с балкона, и чуть склонила голову в знак благодарности. Хоть что-то не менялось. Его клятва в верности осталась нерушимой до самого конца. Жаль, что они не успели раньше. Хотя бы на пару минут…
