— Почему был только один чемоданчик? — вмешался Кай. — Почему больше никто не прилетел, чтобы продолжить запуск очистки?
— Боялись, — развела руками Мать. — Вы же знаете, что такое карантин. Когда программа зачистки не активировалась, на нас поставили крест. Мы пытались связаться с Землей, и поначалу нас даже кормили обещаниями, но затем просто перестали отвечать. Нас бросили умирать здесь, как невыгодных лишних свидетелей, а проект посчитали провалившимся и не оправдавшим надежд. Сколько таких протурбийских планеток еще в запасе? Одной больше, одной меньше — никто не заметит.
— А ашры? — напомнила я. — То есть, биосы? Ваших рук дело?
— Раз уж мы застряли тут, надо было что-то делать. Мы с Катериной спорили по многим важным поводам, но сходились в одном: мы тут намусорили, нам и убирать, — старуха с важным видом вздернула подбородок. — Я давно привыкла использовать любой ресурс, который есть под рукой, поэтому мы не стали сжигать тела зараженных военных, как было положено в подобной ситуации, а ставили над ними опыты. И пришли к любопытному выводу…
— И какому же?! — от волнения я даже заерзала на месте.
— Мы научились погружать тело больного пузырчатой болезнью в некий стазис. Только вводить надо в течение двух суток со дня смерти, иначе будет поздно. Мозг, конечно, умирает, разум, то, что принято называть душой — уже не сохранить. Но зато под воздействием вируса тело видоизменяется, получает как бы вторую жизнь и что-то вроде коллективного разума.
— Видоизменяется… — я покачала головой, вспоминая ашров и свои ощущения, когда в первый раз увидела их. — Они поэтому бесполые? Это тела заболевших, которые мутировали? Это вы меняли их? Для чего? Чтобы с их помощью собирать новых? И что потом?
— Тела тщательно обрабатываются в лаборатории, чтобы свести риск заражения к минимуму, хотя мы все равно работаем с ними только в защитных костюмах и выпускаем наружу по отдельному коридору до шлюза. Это своеобразные санитары, которые уносят больных для обработки. Проблема в том, что окружающая среда агрессивна, а плоть ничем не защищена. Их легко уничтожить. Поэтому нам постоянно требуется пополнение.
Я и раньше догадывалась о чем-то подобном, поэтому только переглянулась с Каем. Когда ашры утащили уже зараженного, но не мертвого протурбийца в лесу, когда приходили за больной женой и дочкой Тхассу, когда ворвались в деревню, где болели мы с Бизоном — уже тогда в моей голове появлялась мысль, что они уносят тела не просто так.
— Как они узнают, куда идти?
— Коллективный разум, как я и сказала, — пояснила Мать. — Мы научились определенным образом общаться с ними, а биосы очень послушны по части выполнения команд. Их сенсоры очень чувствительны к вирусу.
— Сенсоры… это шарики во лбу?
— Если хотите, называйте их так, — снисходительно улыбнулась старуха.
— А розовый порошок, который они выплевывают?
— Тоже наша разработка. Не все больные легко соглашаются идти, кое-кого приходится усыплять.
— Вот почему они нас не трогали, пока мы были не заражены! — я невольно посмотрела на Кая в поисках поддержки. — Но зато потом открыли настоящую охоту.
Мать сверкнула глазами.
— Мы давно за вами наблюдали. Образцы клеток, полученные с кожи, ввели биосов в ступор, они никак не могли интерпретировать результат. Я тоже не могла расшифровать их сигналы. Даже искала ответ в мутации генов, которой занималась на досуге. Мы всего лишь хотели пригласить вас сюда и изучить. Но потом вы на какое-то время пропали из поля зрения. Я отчаялась, думая, что все потеряно. Нам повезло, что Маркуша отыскал вас.
Так и было. Ашры не могли добраться до нас с Каем, пока мы прятались в поселении Биру, защищенном импульсаторами.
— А второй визит Катерины, — вспомнила я, — когда она приходила беременной. Вам помогли те разработки межвидового гена? По слухам, испытания проводились в тюрьме, и это в какой-то момент совсем запутало нас…
— Дорогая, — Мать откинулась на спинку кресла и побарабанила по подлокотникам, — я не в ответе за слухи, которые бродят на материке. Но то, что Катька и во второй раз обвела меня вокруг пальца — чистая правда. Явилась под мои двери с каким-то доходягой, которого называла другом, просила приюта. Сказала, что раскаялась и все вернет. Слезно просила помочь.
— А у вас снова взыграл профессиональный интерес, — прищурилась я, — было интересно потягаться с природой и узнать, получится ли выходить ребенка-полукровку?
— Для такой молоденькой девочки ты совсем не глупа, — приподняла она бровь. — Да, Катька надавила на мое слабое место, но зато была очень покладистой пациенткой. Беременность протекала тяжело, я сутками сидела в лаборатории и ломала голову, что бы еще предпринять для ее сохранения. Мы вводили различные препараты, рискуя сорвать плод, но другого выхода просто не было. А когда все получилось… у меня было чувство, словно я сама родила этого ребенка.
— Понимаю вас.
— Даже новорожденный, он долго боролся за жизнь. Первый год — самый критический. Поэтому я была удивлена, что Катька не дождалась окончания курса реабилитации, а снова удрала ночью. А ведь я ей простила даже пропажу ключа активации, так ей было мало — еще и импульсаторы прихватила. Я ожидала, что она набралась разума за эти годы, но нет. Эх, мы могли бы разбогатеть на этом ребенке… — взгляд Матери подернулся мечтательной пеленой, — такой прорыв в науке… мы бы вернулись на Землю, получили бы новый грант… она же сама вначале сказала мне, что забеременела только ради опытов…
— Наверно, она не врала, — произнесла я, скорее просто размышляя вслух, чем объясняя что-то старухе. — Знаете, это целое искусство — говорить только часть правды, выдавая ее за всю. Каисса владела им в совершенстве.
В этот момент нас прервали. В комнату влетел Марк и по тому, как торчали дыбом его взлохмаченные волосы, а очки сползли с носа, я уже поняла, что он принес волнующую новость. Мать развернула к нему кресло.
— Готовы результаты?
— Да, — он запыхался и пытался отдышаться. Посмотрел на меня и Кая по очереди слегка виноватым взглядом, затем снова повернулся к старухе. — Это, конечно, только первичный результат, но…
— Антитела?
Марк судорожно закивал. Под тихое шуршание колес старуха медленно отъехала и уставилась на нас.
— Это чудо, — я скорее прочла это по ее губам, чем услышала, — это то, к чему я шла все эти годы…
— Побудьте тут минуточку, — Марк схватился за поручни кресла, выкатывая Мать в коридор, — ей плохо… побудьте.
Не успели мы и глазом моргнуть, как дверь за ним захлопнулась, а из воздуховода в потолке вдруг выстрелили облачка розоватой пыльцы, очень похожей на ту, которой стреляли ашры. Я мгновенно все поняла. Прижала рукав к лицу и упала на пол. Кай с разбегу налетел на дверь, пытаясь выбить ее. Поверхность дрожала от ударов, но не поддавалась. Он закашлялся, пригнувшись, чтобы не вдыхать пыльцу, затем продолжил натиск.
