При упоминании дневных событий я помрачнела.
— Я не могла связать и двух слов. Девушка ничего не понимала. Мы… немножко поспорили.
Кай погладил меня по щеке.
— Я говорил с Биру, и он мне все объяснил. И про то, как нашел тебя — тоже.
Я почувствовала в его голосе напряженные нотки. Тут же насторожилась.
— Тебя это беспокоит? Ты подозреваешь в чем-то Биру?!
Он убрал руку и замолчал.
— Кай, — позвала я. — Мы обещали все друг другу рассказывать. Помнишь?
— Кажется, кто-то успел спасти мою девушку, пока я прохлаждался, — с неохотой проворчал он.
У меня от сердца отлегло. Я уже представила себе вещи гораздо более худшие, какие-нибудь тайные замыслы, на которых Кай поймал Биру, а он всего-то переживал за то, что протурбиец пришел мне на помощь!
— Неважно, кто успел спасти меня, Кай! — протянула я, лаская непослушные волосы на его затылке и придвигаясь ближе. — Важно, кто лежит сейчас в моей постели!
— И кто же в ней лежит? — чуть приободрился он.
— Единственный, кто мне нужен! Самый лучший мужчина во всей протурбийской галактике!
— Только в протурбийской? Значит, на Земле у тебя все-таки есть женишок?
Я открыла рот, чтобы возразить, но он вдруг прошелся пальцами по моим ребрам. Меня выгнуло от щекотки, и я едва сумела подавить визг, рвущийся из груди. Со смехом принялась отбиваться, пока Кай навалился сверху, подвергая невыносимым и жестоким пыткам.
— Все, хватит! Хватит! — застонала я, и только тогда он меня отпустил.
Опираясь локтем на подушку, заглянул в глаза. Смех так и замер у меня в горле.
— Никто не сделал для меня столько, сколько ты, Кай, — прошептала я, ощущая, как внезапно стало жарко внизу живота. — Не смей даже думать, что кто-то может занять твое место.
— Я мог тебя потерять, — глухо пробормотал он. — По собственной беспечности. Надо было все предусмотреть. Надо было вернуться в деревню и проверить…
— Никто не может все предусмотреть, — перебила я, — и мы не могли вернуться в деревню. Мы должны были идти дальше. Я так хотела. Это я виновата. Ты тут ни при чем.
— Когда я думаю, что ты была на волосок от гибели… — Кай покачал головой, — каждое утро, когда уходил и оставлял тебя беззащитной, не подозревая об этом…
Он снова поцеловал меня, на этот раз сильно, почти грубо. Словно хотел доказать себе, что я — настоящая, живая. Что я — рядом с ним, и ничего не поправимого не случилось. Ослабил тесемки на моей одежде, спустил ткань с плеч. Я обхватила лицо Кая ладонями, возвращая ему каждый поцелуй с ответной страстью. Тихонько застонала, когда он сдвинулся чуть ниже и сомкнул губы вокруг одного из моих затвердевших сосков. Так щемяще-сладко, что во рту мгновенно пересохло и зашумело в висках. Но спазм внизу живота напомнил о кое-чем неприятном.
— Мы не можем, Кай…
— Еще как можем, — его губы переместились на другой сосок, заставляя меня прогнуться.
— О, проклятье… нет, не можем… у меня месячные…
Тяжело дыша, Кая поднял голову.
— Для меня это не имеет значения.
— Для меня имеет, — взмолилась я, — пожалуйста, не надо.
Помедлив, Кай перекатился на спину. Его грудь вздымалась, как от быстрого бега. Я прижалась к нему сбоку, коснулась губами шеи чуть пониже уха:
— Мне хорошо лежать с тобой рядом. Даже просто так.
— Мне тоже, белоснежка, — он обнял меня за плечи. — Даже если эта ночь будет бессонной, потому что я просто заранее выспался.
Мы засмеялись. Кай нашел мою руку, переплел наши пальцы, я закинула ногу между его ног. Просто лежать вместе нам было не впервой.
— Мы могли бы поговорить, — предложила я.
— О чем, белоснежка? — хмыкнул Кай.
— Нужно подумать, как мы будем жить дальше. Как ты считаешь, мы можем доверять Биру? Он предложил нам остаться, но… ты же понимаешь меня? Я не могу расслабиться и чувствовать себя в безопасности.
— Никто и не говорит, что мы должны так сразу ему доверять, — возразил Кай, — но то, что мы проснулись в своих постелях, а не в сыром подземелье, закованные в кандалы, уже говорит о чем-то. К тому же, у нас нет выбора. Как я и подозревал, скоро ожидаются холода. Я не хочу видеть, как ты мучаешься от воспаления легких и мерзнешь у костра. Нам повезло встретить Биру, и этим везением надо пользоваться. Здесь тепло, есть еда и нет ашров. Ради такого можно и рискнуть, задержавшись подольше.
— Значит, мне нужно выучить протурбийский, — вздохнула я, — ты пытался меня учить, объяснял, как называются растения, деревья. Но сегодня я поняла, что усвоила совсем мало.
— Потому что у тебя не было повода использовать свои знания. С этого дня ты начнешь говорить по-протурбийски даже со мной. В любой ситуации и целыми днями.
— Но я же не умею!
— Выкручивайся. Спрашивай, я буду подсказывать.
— Хорошо… — сдалась я, — только не в постели, ладно? Здесь мы будем разговаривать только на своем языке.
— Звучит многообещающе, белоснежка, — в голосе Кая послышалась усмешка, — я согласен.
Некоторое время мы лежали молча. Каждый думал о своем.
— Значит, это и будет наше «долго и счастливо», Кай? — прошептала, наконец, я. — Как ты и говорил? Подружимся с поселенцами, станем одними из них, будем жить здесь и надеяться, что в один прекрасный день нам повезет вернуться домой?
— А чем это «долго и счастливо» хуже любого другого? — отозвался он. — Ты ведь будешь рядом.
Я только пожала плечами. Возразить было нечего.
3
Всю ночь мы провалялись, болтая обо всем на свете. Строили планы, обсуждали дальнейшее развитие событий, просто дурачились. Задремали только с восходом солнца. Немудрено, что к полудню, когда явилась Цина, она застала нас мирно спящими.
Я проснулась от звука открывающейся двери. Распахнув глаза, увидела, как протурбийка в растерянности топчется на пороге и разглядывает нас. На ее щеках разливался охристый румянец. Кай пошевелился рядом со мной, приподнял голову.
— О, привет! — произнес он хриплым спросонья голосом.
Девушка открыла рот, постояла так. Затем юркнула обратно и захлопнула за собой дверь.
— Кажется, теперь все узнают, что ты не ночевал в своей комнате, — покачала я головой.
— Я ночевал там, где нужно, — Кай притянул меня к себе, сонно замычал в плечо. Он был горячий, я с удовольствием прижалась крепче. — Вместе со своей девушкой, охраняя ее покой и сон.
— Угу, и я, между прочим, услышала Цину и проснулась первой, — поддела я.
— Это потому что я нес долгую и тяжелую вахту всю ночь, — не остался в долгу он. — Ты опять рассказывала мне свои билеты по истории, а это не каждый выдержит.
