Чьи-то руки трогали меня, раздевали. Под спиной ощущалось что-то холодное, ровное и твердое. Обрывками долетала протурбийская речь, но я не понимала ни слова. Затем губ коснулась чашка, в рот полился густой травяной настой — и свет вокруг окончательно погас.
Проснулась я уже в мягкой кровати, ощущая чужую ладонь на своем лбу. Это так напомнило моменты, когда Кай помогал мне выкарабкаться из плена пузырчатой болезни, что, приподнимая отяжелевшие веки, я не ожидала увидеть никого другого.
Но вместо Кая надо мной нависло суровое лицо протурбийского лекаря. Мужчина, заметив мое пробуждение, поцокал языком, пальцами приоткрыл каждый глаз по очереди, изучая зрачки.
— Вы меня слышите, госпожа?
Я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой и ощущала себя маленьким спеленутым ребенком или парализованным калекой.
— Да…
— Я вас не понимаю, — нахмурился протурбиец, — а вы меня понимаете?
Тогда я сообразила, что разговариваю с ним на своем языке, и растерялась.
— Конечно, она понимает, — раздался недовольный голос, лекаря подвинули, и на его месте появился Биру. Полукровка опустился на колени возле моей постели, он выглядел обеспокоенным. — Как ты, любовь моя?
Лекарь обошел кровать с другой стороны. Видимо, он считал, что его долг здесь еще не выполнен.
— Стрела попала в ребро, — принялся объяснять он, помогая себе жестами, — мне пришлось сделать небольшой надрез, чтобы вытащить ее и убедиться, что не осталось щепок. Я не уверен, что ваше ребро не сломано, госпожа. Но я старался обработать все, как надо. Несколько дней у вас был жар, мы даже боялись, что это пузырчатая болезнь, ведь вы ходили к схуру-который-несет-смерть… но теперь все прошло, и я думаю, ваше выздоровление не за горами.
Выпалив свою речь, лекарь покосился на Биру в поисках одобрения.
— Иди уже, — недовольно проворчал тот и махнул рукой, — конечно, никакая это не пузырчатая болезнь. Нашу госпожу не берут болезни. Она выше этого.
Не скрывая облегчения, протурбиец удалился, а мне подумалось, что Биру наверняка изводил его все эти дни, требуя как можно скорее поставить меня на ноги. Легенда о Каиссе Неприкосновенной срочно нуждалась в подтверждении, а я бессовестным образом металась в лихорадке.
Оглядевшись, я узнала спальню правителя. За окном ярко светило солнце. Сам Биру выглядел невыспавшимся, и это заставило задуматься: неужели он дежурил у моей постели всю ночь? Его, наконец-то, заела совесть?!
— Пить… — я сглотнула пересохшим горлом.
— Конечно.
Он потянулся за чашкой, которая стояла тут же, у изголовья, бережно придержал мою голову, помогая напиться. Все время заглядывал в глаза. Утолив жгучую жажду, я облизнула губы и откинулась обратно на подушки.
— Спасибо, что попал лишь в ребро. Было бы гораздо хуже, если бы пробил легкое.
Биру недоверчиво улыбнулся, затем снова стал серьезным, и снова его уголки губ неуверенно дрогнули. Я догадалась, что он не знает, воспринять ли мои слова как шутку или поверить в искреннюю благодарность.
— Я стрелял почти наугад… но ни за что бы не стал причинять тебе непоправимого ущерба. Ни за что!
— Я верю.
Похоже, моя неожиданная покорность выбивала полукровку из колеи. Он явно не знал, как себя вести.
— Что там произошло? — вздохнул он. — О чем вы с Каем говорили?
— Кай хотел уйти, — ответила я ровным голосом, ощущая невыносимую пустоту внутри, — я не хотела. Я хотела остаться с тобой, Биру.
Полукровка моргнул. Затем схватил мою безвольно лежавшую поверх одеяла руку, стиснул между своих ладоней, горячо поцеловал кончик каждого из пальцев.
— Все будет хорошо. Ты поправишься. Прости, что пришлось так поступить с тобой. Я должен был остановить Кая! Мне пришлось выстрелить!
— Я простила Бизона после того, как он столкнул меня в ледяную реку во время бури. Думаешь, я не прощу тебя?! — я выдавила улыбку. — Ты все сделал правильно. Правильно поступил, что выстрелил в меня, а не в него.
— Почему же ты сказала Каю, что я промахнулся? Я же видел, что ты все поняла.
Как могла, я пожала плечами.
— Потому что не хотела, чтобы твоя охрана стреляла, когда он бросится на тебя. А он бы бросился. Не думаю, что ты бы сумел их удержать. Твои люди преданы тебе. А что еще хуже — Кай мог бы захотеть прийти сюда, в это поселение, и принести болезнь, чтобы отомстить за меня. Этого я не могла позволить.
Биру склонил голову и прижался к моим пальцам лбом. Так он и сидел несколько минут в безмолвной позе раскаяния, пока я равнодушно скользила взглядом по линии его широких плеч.
— Ты говоришь, как настоящая королева, — тихо произнес он. — Я рад, что ты сумела понять расстановку приоритетов. Моя мать гордилась бы моим выбором.
— Я тоже надеюсь, что она бы мной гордилась, — согласилась я.
— Но ты же говоришь правду? — он вдруг поднял голову и прищурился. — Ты же не врешь мне сейчас?
— Все, что я тебе сказала — чистая правда.
Биру кивнул.
— Да, я чувствую это по твоему тону. Я тебе верю, — он помедлил и добавил — Кай считает себя виноватым в том, что случилось.
— Хорошо, что он так считает, — закусив губу, я отвернулась к окну.
— Мы с ним даже поговорили, — Биру хмыкнул, — ну как «поговорили»… он приходит и стоит у въезда в поселение каждое утро с тех пор, как я привез тебя обратно. По понятным причинам я не могу его впустить — народ боится и вообще. Не думаю, что он уже готов, чтобы войти. Но я сообщал ему о состоянии твоего здоровья, и он уходил.
— Он хочет увидеть меня и убедиться, что я жива… — пробормотала я.
— Мне тоже так показалось, — кивнул полукровка.
— Тогда в следующий раз, как только Кай придет, я выйду к нему.
Заметив, что Биру не согласился сразу, а еще обдумывает идею, я добавила твердым голосом:
— Если он не увидит меня в ближайшее время, то может подумать, что ты его обманываешь и я мертва. Тогда ему точно нечего будет терять, и нам не избежать массовой эпидемии. Ты, правда, хочешь такого поворота в своих планах?
— Нет, конечно, — Биру еще раз оставил быстрый поцелуй на моих пальцах, но его глаза уже горели жаждой новой деятельности: — Я пошлю к нему сегодня кого-нибудь. Передам, что ты очнулась, и он может завтра прийти в обычное время.
Когда полукровка разбудил меня следующим утром, по довольному выражению лица я сразу догадалась: его расчет оправдался.
— Кай пришел, — сообщил Биру, помогая мне откинуть одеяло. — Я помогу тебе.
Помощь мне, действительно, требовалась. Я едва смогла сесть, превозмогая боль и слабость во всем теле. Биру пришлось поддерживать меня под локоть, чтобы встала на ноги.
