– Слышишь, что он говорит? И он так и нам стал сразу говорить, что он и есть Харгитит, только он помолодел, потому что зашёл на ту сопку и поклонился Остроголовому, и Остроголовый его вылечил. А так он совсем крепко болел, мы уже думали, не выживет, а потом он на сопку пошёл, а потом мы за ним пошли. А не пошли бы, он бы там замёрз. А так что? Мы пришли на сопку, а он там молодой сидит и говорит: он наш шаман. Мы не поверили, привели его в стойбище, он всех узнал, и все его узнали. Да ты сам у него поспрашивай, он тебе сам всё расскажет. Эй, – продолжал он, повернувшись к адъюнкту, а потом что-то спросил.
Адъюнкт стал быстро, бойко отвечать, как может только прирождённый чукча. И говорил он достаточно долго, потом замолчал. Атч-ытагын спросил:
– Ну что?
Капитан немного помолчал, потом ответил:
– И всё равно не верю я! Околдовали вы его!
– А ты расколдуй! – сказал Атч-ытагын насмешливо. – А если не веришь моим словам, выводи своё войско, а я выведу своё. И будем судить так: кто победит, тот говорил правду. А пока уходи отсюда! Я тебя к себе не звал!
Капитан, придерживая саблю, резко встал, громко, очень зло сказал:
– Собака! – и вышел.
За спиной у него засмеялись. Один смеялся или двое, капитан не разобрал.
Глава 21
Да и уже некогда было ему это разбирать, потому что перед собой на тропе капитан вдруг увидел чукочью девку, очень богато одетую. Все её одежды вместо бисера были густо обшиты жемчугом. А вот лицо у девки было очень злое! Когда капитан подошёл к ней, она и не подумала уступать ему дорогу, а начала ещё что-то выкрикивать. Тогда капитан взял её за бока, переставил в сторону и пошёл дальше. Пошёл быстрым широким шагом. Девка бежала рядом с ним и продолжала что-то выкрикивать. Капитан шёл в горку, приближался к вагенбургу. Там это увидели и переполошились, тоже начали что-то выкрикивать и даже показывать на пальцах. Девка схватила капитана за руку, резко рванула на себя. Капитан остановился. Теперь они оба стояли неподвижно и смотрели один на другого. А от вагенбурга к ним уже бежали чукчи с копьями наизготовку, а впереди всех бежал Кэт-Аймак. Девка быстро-быстро заморгала, отвернулась и медленно пошла обратно, к Атч-ытагыновой яранге. А Кэт-Аймак уже подбежал к капитану и что-то сердито спросил у него по-чукочьи. На что капитан ответил по-русски, что он по-чукочьи не понимает. Тогда и Кэт-Аймак тоже спросил по-русски, что она ему сказала.
– Кто она? – спросил капитан.
– А! – сердито сказал Кэт-Аймак. – Тебе это уже неважно. Тебе сегодня будут убивать. Иди!
– Это ещё посмотрим, кого убьют первым! – ответил капитан и, отстранив от себя Кэт-Аймака, пошёл к вагенбургу, там переступил через поваленные нарты и вышел в поле, где его ждал Костюков.
Когда капитан подошёл к Костюкову, тот невесёлым голосом сказал:
– Дурные вести, ваше благородие. Этих ещё прибавилось.
И показал рукой, кого и где. Это были ещё два небольших войска чукчей. Капитан покачал головой и подумал, что вот почему они сегодня такие смелые. Ну да пуля дура, уложит и смелого, сразу же ещё подумал капитан и развернулся, и пошёл к своим. Следом за ним шёл Костюков, порыкивал в трубу, подудывал.
А внизу стояли наши, ждали. Впереди всех стоял Шалауров. Когда капитан подошёл к ним, Шалауров сразу спросил, как дела.
– Дела самые обычные, – ответил капитан. – Атч-ытагын пригласил меня силой помериться. Войско на войско!
Шалауров покачал головой. Все остальные тоже ничего не говорили. Тогда капитан прибавил:
– Но это не всё. Там я ещё и нашего адъюнкта встретил. Он у них сейчас шаманом служит. Ходит туда-сюда, лопочет по-чукочьи, бьёт в бубен и не понимает по-нашему. Я к нему: «Гриша!» говорю, а он молчит как пень. А Атч-ытагын смеётся. Это, говорит, теперь не твой колдун, а мой верный шаман, и не Гриша он теперь, а Харгитит! И войска там у них в три раза больше нашего.
Шалауров, тяжело вздохнув, спросил:
– Так, может, взойдём на гору?
– Они не дадут нам взойти, – ответил капитан. – Ударят в спину. И также и к лодкам пройти не дадут.
– Что же тогда делать?
– Ждать пока. Помолясь. – И капитан перекрестился. После повернулся, посмотрел вперёд, на пустошь, и сказал: – А вот уже идёт чёрт ряженый! Сейчас он подскажет, что нам делать!
Это он так говорил про Кэт-Аймака. Тот быстрым шагом шёл к ним через пустошь. Капитан развернулся и пошёл ему навстречу, потому что это плохая примета принимать переговорщика в лагере. А так они сошлись на ничейной земле, и Кэт-Аймак сразу сказал, что его господин спрашивает, будут наши уходить или не будут, а если будут, то сколько дадут отступного, чтобы им уйти без крови. Капитан на это ответил, что отступать они не собираются, поэтому ничего не дадут отступного, а будут биться смертно. Это хорошо, сказал Кэт-Аймак, и ещё спросил, сколько им нужно времени на сборы. Капитан ответил, что они уже собравшиеся и готовы биться хоть прямо сейчас. Кэт-Аймак сказал, что это тоже хорошо, но что его господин очень голоден и поэтому прежде чем биться, он вначале пообедает.
– И так же и вам, – прибавил Кэт-Аймак, – он посоветовал обедать. Хорошенько пообедайте, он говорил, больше вы в этой жизни на этой земле обедать уже не будете!
И Кэт-Аймак засмеялся. А капитан сказал:
– Собачьи шутки! – Развернулся и пошёл обратно. И Кэт-Аймак пошёл к своим. Капитан вернулся в лагерь и сказал, о чём они договорились. И прибавил, что чукчи чего хотят, да того, чтобы мы или разозлились или оробели. Если разозлимся, то пойдём на них, и они нас перебьют, а если оробеем и пойдём назад, они нас догонят и опять же перебьют. А вот, сказал капитан, если останемся на месте, то чем всё это кончится, ещё не известно. И объявил всем малый роздых.
Что означало: можно сесть на землю. Все сразу молча сели, всем войском. Один капитан стоял, смотрел на чукчей, думал. Но и ему не дали долго постоять, потому что подошёл Синельников и позвал его к огню, у которого уже сидело всё войсковое начальство, а это Шалауров, Ефимов, Имрын и Илэлэк. И там уже подали выпивку. Капитан немного выпил, много не хотелось, у него опять спросили, что там ещё было у Атч-ытагына, и капитан кратко, и без особой охоты, стал рассказывать, потом остановился и, не вставая, опять стал высматривать чукчей, потом уже хотел совсем вставать, но тут Имрын сказал:
– Вот тут никто не верит в то, что ты рассказываешь, а я очень верю. Такое бывает, я слышал. Говорят, что если умирает сильный человек, то его душа не умирает, а переселяется в другого человека, слабого.
– Это в нашего адъюнкта, что ли? – спросил капитан.
– Да, это очень удобное место, – ответил Имрын. – Потому что хоть твой названый брат был у вас шаманом, у чукчей он шаманом никогда стать не сможет. Чукочьи предки не знают его, никто из них не пожелает ему помогать, и там он умрёт от слабости. А вот Харгитит наоборот: чукочьи предки его знают очень хорошо, они не захотят, чтобы он уходил на небо, а захотят, чтобы он оставался с ними. И он уже остался. Ты же его видел!
