Моя рана быстро заживает, а команда в хорошем расположении духа.
Наконец-то у меня есть время заняться другими вещами. Райденом, например.
Я нахожу его внизу сидящим на койке напротив Дешель. У обоих мрачные лица. Райден успокаивающе кладет руку девушке на плечо. Интересно, чувствует ли он себя виноватым за то, что так много жаловался на внимание сестер? Пытается ли как-то загладить свою вину?
Когда я смотрю, как Райден утешает Дешель, меня поражает мысль о том, какой же он все-таки хороший. Я всегда насмехаюсь над его попытками быть благородным, но в этот момент так легко увидеть, насколько он действительно щедрый и вдумчивый. Уверена, он представляет, что бы чувствовал сам, если бы потерял брата. Райден дарит так много доброты девушке, которую обычно недолюбливал.
И все же, когда та, что ему нравится, спасает его жизнь, у него нет ничего, кроме презрения, в награду. И после этого у него хватает наглости прикасаться ко мне, шептать дразнящие слова мне на ухо, целовать мою кожу. Как будто ничего не случилось.
Гнев, бушующий во мне, мог бы заставить море закипеть.
Я подхожу ближе.
– Иногда я забываю, что ее больше нет, – говорит Дешель. – Я ловлю себя на том, что ищу ее, даже зову по имени. И тут я вспоминаю… Нет момента хуже, чем этот. Осознавать это снова и снова. Внутри меня и так живет постоянная боль, но в такие моменты совершенно внезапно на меня обрушивается новая волна горечи.
– Бывали времена, когда я забывал, что мой отец умер, – говорит Райден, – но я всегда чувствовал облегчение, вспоминая об этом. Не могу себе представить, каково это – быть на твоем месте. Мне так жаль. Я всегда готов тебя выслушать, если ты захочешь поговорить.
– Спасибо. Хотя, думаю, сейчас я хотела бы побыть одна.
Дешель поднимает глаза и замечает меня.
– Капитан! – Она встает, делает шаг ко мне. – Насчет того, что произошло раньше, – прошу прощения за все, что сказала. Я не виню вас. Мне было больно – и сейчас больно, – как никогда в жизни.
– Не будем об этом вспоминать, – отвечаю я.
Она кивает, прежде чем снова лечь на свою койку.
– Мне нужно поговорить с тобой в моей каюте, – говорю я Райдену.
– Что-то не так? – спрашивает он.
Я не отвечаю, просто поворачиваюсь к лестнице, ведущей наверх, ожидая, что Райден последует за мной. Я слегка расслабляюсь, когда слышу его шаги за своей спиной. Но я все еще беспокоюсь о предстоящем разговоре.
Не знаю, как все пройдет. Возможно, это только все усложнит. Входя в мою каюту, Райден закрывает за собой дверь. Естественный свет льется из иллюминаторов, освещая ровные черты его лица.
Он прислоняется к стене, лениво скрестив руки на груди.
– Что я сделал в этот раз?
– Я готова к твоим извинениям, – заявляю я.
Он моргает, выпрямляется:
– За что мне извиняться?
Я стараюсь, чтобы мои слова были ясны, и делаю все возможное, чтобы не повышать голос.
– Ты не можешь решать, как относиться ко мне, основываясь только на своем настроении. Мне плевать на твою благодарность, она мне не нужна. Ты член моей команды. Я бы спасла любого, кто упал за борт во время шторма. Но твоя реакция была совершенно необоснованной. Да, я нарушила обещание, но я спасла тебя.
Грудные мышцы Райдена напрягаются, отчего скрещенные руки приподнимаются, но я продолжаю:
– Ты был одержим своим праведным гневом, но перед лицом смертельной опасности это не кажется таким уж важным? – цитирую я как вопрос.
– Алоса…
– Я еще не закончила.
Он замолкает.
– Тебе не позволено отвергать меня, когда я уязвима, а затем злиться за то, что спасла тебе жизнь, после чего целовать меня и объясняться в чувствах, когда тебе это удобно. Мне нужно знать, почему ты вел себя подобным образом. И я хочу проклятых извинений. Немедленно!
Райден опускает руки.
– Теперь я могу говорить?
Я киваю, чтобы не разразиться очередной тирадой.
– Я был эгоистом, – начинает Райден, – но и ты тоже.
Сквозь сжатые зубы я замечаю:
– Извинения звучат не так.
– У тебя был шанс выговориться. Теперь моя очередь. Бросаешься на меня, когда твой мир рушится? Это эгоистично. Ты пыталась использовать меня, а я хотел от тебя большего, чем это.
От моего внимания не ускользает, что он сказал «хотел». В прошедшем времени.
– То, что я сказал на острове каннибалов, было искренним. Когда мы оказались перед лицом страшной опасности, я понял, что не хочу больше злиться на тебя. Ты можешь посчитать, что моя реакция была… поспешной.
В моей голове всплывает воспоминание о его губах на моей шее.
– Но до этого, – говорит Райден, – после того, как ты спасла меня, можно сказать, что это я был уязвим. Мне нужно было время, чтобы разобраться в своем прошлом и смириться с ним.
Я молчу, надеясь, что он продолжит без моей подсказки. Когда Райден этого не делает, я спрашиваю как можно мягче, чтобы не спугнуть его:
– Что случилось?
– Я провел большую часть своего детства, ничего не контролируя.
Райден закрывает глаза, возможно, пытаясь отогнать воспоминания. Снова открыв их, он говорит:
– Мой отец диктовал, когда я мог есть, спать, ходить в туалет. Неважно, как сильно я просил или умолял. Он ненавидел меня и всеми силами старался это показать. Он предпочитал заставить меня страдать, чем убить. Были времена – не так уж часто, – когда я делал что-то, что доставляло ему удовольствие. В такие моменты он обещал никогда меня больше не бить. Конечно, это была ложь. Я не буду вдаваться в подробности всего, что он сделал со мной. Достаточно сказать, что Джескор был настоящим ублюдком. Я все еще ношу эти шрамы. Во мне все еще живут страхи маленького мальчика, пытающегося поверить, что его собственный отец не причинит ему вреда. Когда ты использовала на мне свои способности, хотя я и просил этого не делать, я вспомнил о своем детстве. Боль вышла на поверхность. Я вспомнил о невыполненных обещаниях. О побоях, порках, голоде. Я вспомнил все это и почувствовал, что мной снова манипулируют. Я жалею о том, как повел себя с тобой. Мне просто нужно было время, чтобы вспомнить, что ты не мой отец. Ты спасла меня не для того, чтобы потом мучить.
– Конечно, нет, – говорю я.
– Тогда почему ты спасла меня? – спрашивает Райден.
Вопрос настолько странный, что я не сразу нахожу, что ответить.
– Потому что ты член моей команды. Я присматриваю за своим экипажем.
Он молчит, глядя на меня сверху вниз.
– И это все?
Он хочет услышать от меня что-то конкретное. Слова, которые я должна сказать. Но я не могу позволить себе даже думать о них, не говоря уже о том, чтобы произнести. В голове у меня пусто, во рту пересохло.
