Так много полных надежды лиц, так много людей, отчаянно желающих сойди на берег и найти воду.
– Никто не сойдет на берег, – хриплю я.
Так много глаз расширяются от удивления. Так много пересохших ртов сглатывают. Так много пиратов таращатся на меня, словно у меня внезапно вырос хвост.
– Никто? – переспрашивает Ниридия. – Капитан, мы говорим об острове. Большом зеленом острове, на котором наверняка есть вода.
– Я знаю. Я сказала то, что хотела. Мы не можем остановиться.
– Мы же умираем от жажды! – настаивает Дешель.
Я решительно указываю на флот позади нас.
– Если остановимся, нас поймают. Тогда мы точно умрем.
– Если не остановимся, умрем от жажды!
Соринда появляется на палубе, где все могут ее видеть.
– Я согласна с капитаном. Мы должны продолжать плыть.
Мандси вмешивается:
– У меня слишком много людей, отдыхающих в тени лазарета от теплового истощения. Капитан, мы должны остановиться. Иначе мы не справимся.
– Алоса… – начинает Ниридия.
– Нет, даже не начинай. Я сказала, что мы продолжим плыть.
Киран виновато смотрит на Соринду, прежде чем сказать:
– Я не знаю, как долго еще смогу протянуть. Я, наверное, самый большой и самый истощенный на этом корабле. Не знаю, сумею ли доставить нас на остров Канта, если не получу и капли воды в ближайшее время.
– Капитан отдала приказ, – выпаливает Соринда. – Мы не остановимся.
Я замечаю Райдена. Он стоит у борта корабля и ничего не говорит. Неужели у него нет своего мнения?
– Но, капитан… – снова начинает Рослин. – Мы так хотим пить.
– Если не остановимся, то умрем от жажды, – повторяет Ниридия. – Думаю, это хуже, чем попасть в руки короля пиратов.
Я не могу с этим справиться. Не могу видеть их отчаявшиеся лица. Не могу смириться с тем, что на этот раз не способна их защитить.
Так что я срываюсь:
– Потому что вы никогда раньше не страдали от его рук!
Я оглядываю всех стоящих на палубе, смотрю, как ветер обдувает их сухую кожу, как неровно они дышат через открытые рты.
– Вы никогда не имели с ним дела, потому что я держала вас подальше от его лап. Но мне «посчастливилось» быть его дочерью. Меня били до тех пор, пока не потеряю сознание. Морили голодом, пока не начинала мечтать съесть кожу с собственных костей. В течение многих месяцев я была прикована цепями в темнице, такой темной и холодной, что успела забыть, что такое солнечный свет.
Я делаю успокаивающий вдох, пытаясь отогнать плохие воспоминания.
– Вы должны мне поверить, когда я говорю, что гораздо хуже умереть от рук этого человека. Мы. Не. Остановимся.
Все молчат. Никто из них не находит, что сказать.
– Если кто-нибудь попытается покинуть этот корабль, я лично притащу его обратно и запру на гауптвахте.
После этих слов я отправляюсь в свою каюту.
Я нисколько не удивляюсь, когда чуть позже раздается стук в дверь.
Минуту я размышляю, впускать его или нет. Не люблю, когда со мной спорят.
– Алоса, я здесь не для того, чтобы спорить, – говорит Райден.
Теперь он и мысли мои может читать, а не только отгонять сирену подальше?
Неужели он действительно так хорошо знает меня?
Я впускаю Райдена.
Затем снова откидываюсь на гору подушек на своей кровати, скрещиваю руки на груди и смотрю на красное одеяло с гусиными перьями.
– Не вини себя, – просит Райден, присаживаясь на край постели. – Ситуация вышла из-под твоего контроля.
– Знаю. Ненавижу то, что не могу спасти их, но не виню себя за это.
Очевидно, Райден сразу же понимает, что я имею в виду.
– Тогда за что ты себя винишь?
Эта маленькая тайна стала моим бременем. С тех пор как у нас начала заканчиваться вода, я старалась об этом не думать.
– За то, что не испытываю жажды.
Он приподнимает бровь.
– Райден, море питает меня. Запастись способностями сирены для меня то же самое, что поесть или попить. Я не умираю от жажды. В то время как вся моя команда страдает. И я только что сказала, что мы не можем остановиться, хотя я не чувствую тех же мучений, что и они. Я ужасно эгоистична.
Я подтягиваю колени и опускаю на них скрещенные руки.
Райден кладет руку мне на плечо:
– Ты не эгоистична. Ты такая, какая ты есть. Этого уже не изменить. Даже хорошо, что ты не испытываешь жажду. Это помогает тебе сохранять ясную голову и позволяет принимать решения, необходимые для безопасности остальных.
– Половина из них мне не верит. Они не видят той угрозы, которую представляет собой мой отец. Они понятия не имеют, на что он способен.
– Они доверяют тебе. Просто это делать труднее, когда дефицит воды затуманивает их умы.
– А что насчет тебя?
Он наклоняет голову так, чтобы его глаза оказались на одном уровне с моими.
– Я тоже тебе доверяю. Алоса. Если бы за нами гнался мой собственный отец, я бы поступил точно так же.
Его слова приносят некоторое утешение. Хорошо знать, что я не единственная, кто принял бы такое нелегкое решение.
– Как мы смогли сохранить здравый смысл, когда нас воспитывали такие ужасные люди? – удивляюсь я вслух.
– Потому что мы не похожи на наших отцов. Мы видели, как выглядит зло, и решили, что хотим быть другими.
Обдумывая слова Райдена, я смотрю на его руку на своей руке. Может, я и не мой отец, но это не значит, что я всегда знаю, какой выбор сделать.
Прямо сейчас я напугана и отчаянно нуждаюсь в ком-то, кому можно довериться. Ниридия, пытающаяся оспорить мое решение, уж точно не подходит на эту роль.
– Неужели я буду вынуждена наблюдать, как день за днем все, кто мне дорог, исчезнут? – спрашиваю я. – Неужели я буду единственной, кто останется на этом корабле? Единственной, кого поймает мой отец? Такое чувство, что выбор, который у меня есть, – никогда больше не видеть море или никогда больше не встречаться с королем пиратов. Не знаю, что хуже.
– Ничего подобного не произойдет.
Райден говорит это с такой уверенностью, словно и правда является самоуверенным мерзавцем, за которого я его всегда и принимала.
– И что же тогда нам делать?
– Мы научим тебя контролировать сирену под водой.
Я усмехаюсь:
– Чтобы я могла спасти себя?
– Нет, чтобы ты спасла всех нас.
