У меня нет никакого оружия, кроме кинжала. Сначала я отправляюсь в свою каюту.
Он ждет меня там.
– Алоса, – произносит глубокий, отрывистый и одновременно пронзительный голос.
Голос боли, голос насилия, голос ужаса.
Голос моего отца.
Глава 20
Ужас охватывает каждую клеточку моего тела на целую секунду.
– Где ты пряталась все это время? – спрашивает отец. – Мои люди тщательно обыскали корабль.
Я лихорадочно решаю, что делать дальше. Видел ли он меня в воде? Пытается ли заставить в чем-то признаться? Где моя команда? Что он с ними сделал?
– Я сошла на берег, – спокойно лгу я.
– Хорошо, тогда ты можешь показать нам, где находятся сокровища.
Несколько людей Каллигана стоят позади него, положив руки на рукояти мечей. Среди них Тайлон.
– Не утруждай себя попытками петь. Их уши заткнуты воском, – сообщает отец.
Я лишь удивлена, что он рискует собой, оставив собственные уши открытыми. Но я списываю это на его высокомерие.
Как только король пиратов закончит беседовать со мной, он вставит в уши воск и продолжит искать сокровища. Наверное, слишком наивно надеяться, что чарующие снова начнут петь.
– Я отдаю Тайлону твой корабль, так как ты разрушила его.
– Разрушила? Я утопила его. Где моя команда?
– Они внизу, ждут тебя. Почему бы нам не навестить их?
Его тон заставляет кровь в моих венах заледенеть. Что он с ними сделал?
По какой-то неслышной команде люди Тайлона обнажают мечи. В моей скромной каюте их более десяти. Если бы здесь не было моего отца, я могла бы попытаться пробиться сквозь них. Но с Каллиганом у меня нет ни единого шанса.
И мне нужно увидеть свою команду. Ужасные образы мелькают у меня в голове. Изображения окровавленных и мертвых тел. Вполне в духе Каллигана – убить всех и запереть меня на гауптвахте в компании трупов моих близких.
Но когда мы спускаемся, меня не встречает смерть. Моя команда в безопасности, но заперта в камерах. Еще больше людей моего отца охраняют их.
– Капитан, – с облегчением произносит Ниридия.
Ее соседка – Мандси.
Соринда, Райден, Киран, Энвен и другие рассредоточены по остальным камерам.
– Тихо! – рявкает мой отец, прежде чем повернуться ко мне. – Где сокровища, Алоса?
– Я их не нашла.
Мой отец выхватывает пистолет и направляет его на меня. Я смотрю на дуло, не мигая.
– Мне все равно, что ты со мной сделаешь.
– Я так и думал, – говорит он и слегка поворачивает руку вправо, к одной из камер.
Прежде чем я успеваю закричать, он нажимает на курок. Нога Ниридии дергается, отчего она падает. Кровь просачивалась через дыру в легинсах над коленом.
Пытаясь понять, что происходит, я смотрю на красное пятно, растекающееся по полу. Изо всех сил я стараюсь протиснуться через людей моего отца, чтобы дотянуться до Ниридии.
Раздается еще один выстрел.
Мой взгляд возвращается к отцу. Он достал новый пистолет, из дула которого идет дым. Реона, одна из моих такелажниц, дергается вправо и падает.
Каллиган достает третий пистолет.
– Отец, остановись!
Он игнорирует меня. Лицо короля пиратов меняется. Ранить кого-то теперь недостаточно. Он злится на меня больше, чем когда-либо раньше. Я знаю, что следующий выстрел унесет чью-то жизнь.
– Пожалуйста! – кричу я, пытаясь освободиться от сдерживающих меня людей.
Их так много.
Дерос получает пулю прямо в сердце. С безжизненными глазами он оседает на пол. Я больше никогда его не увижу.
Я хочу бежать, пока у меня не подкосятся ноги. Кричать, пока не сорвется голос. Колотить по голове моего отца, пока она не превратится в бесформенную массу.
Но ничто из этого не изменит того факта, что Дерос мертв.
– Вы не сможете добраться до сокровищ с острова! – кричу я. – Оно под водой, куда могут добраться только сирены.
Четвертый пистолет, который король пиратов уже вытащил, слегка опускается.
– Откуда ты знаешь?
Я едва могу видеть сквозь слезы, что наворачиваются на глаза, но мне каким-то образом удается быстро соврать:
– Пусть песня сирен на меня и не влияет, но я ее понимаю. Они поют об этом, пересчитывая свои монеты под водой. Сокровища точно лежат на морском дне.
Отец молчит. Уверена, он тщательно обдумывает мои слова, решая, верить им или нет. Я отчаянно хочу, чтобы он купился на эту ложь.
– Тогда нам придется сначала разобраться с чудовищами, – говорит он, – прежде чем мы отправимся исследовать подводное пространство с нашим водолазным колоколом.
– Нет!
– Теперь тебя волнует, что будет с сиренами? Прекрасно. Можешь тогда наблюдать из иллюминатора.
Он хватает меня за руку. Ему и трем другим мужчинам приходится удерживать меня, но я не сдаюсь без борьбы. Со всей силы я пинаю между ног одного из пиратов, а затем бью его кулаком в челюсть. Мои ногти царапают лицо другого мужчины.
В конце концов они заталкивают меня в мою собственную, обшитую подушками камеру. Иллюминатор здесь такой крошечный, что нет смысла выбивать стекло, ведь я все равно не смогу протиснуться.
– У тебя больше нет права голоса, – заявляет отец. – Ты будешь сидеть взаперти и смотреть, как каждый член твоей команды умирает в муках.
Я кричу на него, трясу прутья решетки, хоть и знаю, что из этой камеры не сбежать. Она была создана специально для моментов, когда я пополняю способности сирены. Так кому же тогда, как не мне, знать, что отсюда нет выхода?
Я не способна броситься на подмогу моим истекающим кровью, но все еще живым членам экипажа. Мандси уже пытается помочь Ниридии. Она выкрикивает указания Соринде, которая находится в камере с Реоной и тоже старается остановить кровотечение.
Я даже не могу предупредить сирен о том, что их ждет. Они слишком далеко, чтобы услышать мою песню. Будь я под водой, я могла бы это сделать, но сейчас, в ловушке на поверхности, я бесполезна.
Отец покидает гауптвахту, удовлетворенный моим временным наказанием. Он оставляет Тайлона и нескольких своих людей охранять нас. Ведь теперь мой корабль принадлежит ему. Будто бы. Я делаю глубокий вдох. «Авали» – моя.
Тайлон бросает на меня несколько насмешливых, высокомерных взглядов, прежде чем слишком громко, из-за воска в ушах, произнести:
– Спасибо, Алоса.
Удовлетворенный собственным злорадством, он оставляет меня и мою команду в покое.
