– Уже устал? – говорю я, тяжело дыша.
Его грудь тоже тяжело вздымается. Я знаю, что лучше не думать, будто король пиратов боится проиграть и поэтому предлагает мне капитулировать. Он хочет победить и мое тело, и мой разум. Если сдамся, для отца это будет такая же большая победа, как если бы он убил меня. Но по тому, как он размахивает мечом и кулаками, я знаю – король пиратов хочет стереть мое предательство с лица земли.
Я не могу сдаться.
– Я устал от тебя, – отвечает Каллиган. – Устал от твоей наглости и твоей слабости. Я готов избавиться от тебя. Но предпочитаю подождать, чтобы ты смогла сначала посмотреть, как страдает твоя команда.
– Я убью тебя прежде, чем ты сможешь прикоснуться к ним, – выпаливаю я.
– Сейчас их раздавят, как тараканов. Мои люди не пощадят никого. Тогда, чтобы обрушить свою ярость, у меня останешься только ты.
– Я не боюсь тебя.
– А что насчет твоей команды? Ты боишься за них?
Он разводит руки в стороны, и я осмеливаюсь посмотреть.
Многие потеряли свое оружие. Их сгоняют в сторону, связывают веревками. Мандси и Соринда все еще сражаются спина к спине. Я знаю, что ни один из них не остановится, пока не умрет. Райден тоже все еще наносит удары по противникам. Он продвигается все ближе ко мне.
Каллиган уворачивается, и я пинаю пустой воздух.
– Думаешь, мое убийство остановит это? – спрашивает король. – Оглянись вокруг.
Я знаю – он хочет, чтобы я подумала обо всех кораблях его флота.
– Даже если я умру, ты и твоя команда не выберетесь отсюда живыми. Мои люди закончат то, что я начал.
– Они будут слишком заняты борьбой друг с другом в желании занять твое место, так что даже не заметят меня. И на твое тело они вряд ли бросят больше одного взгляда. Твое имя и любая крупица славы, которой ты достиг, будут забыты. Никто не станет тебя вспоминать. Я уж точно не стану.
Он удваивает свои усилия. Каллиган режет мою и без того раненую руку, бьет меня по ребрам и сбивает с ног. Я откатываюсь прочь от него и не останавливаюсь, пока не упираюсь спиной в перила по правому борту. Я поднимаюсь на ноги, слабо держа меч перед собой.
Теперь, когда раны на правой руке две, я теряю слишком много крови. Король пиратов медленно приближается. Он знает, что я разбита. Моя команда полностью подавлена. Треть из них истекает кровью на палубе, лежит в неестественных позах, не двигаясь. Остальные загнаны в угол.
И Райден – он почти добрался до меня, когда трое людей моего отца повалили его на палубу и вырвали из рук меч.
Я оглядываюсь в поисках чего-нибудь – чего угодно, что помогло бы мне победить Каллигана. Все бесполезно. Райден ничего не может сделать. Моя команда ничего не может сделать. Моя мать, оставшаяся в каюте короля пиратов, беспомощна.
А сирены… А что сирены?
Они проиграли битву, а теперь, когда их королева снова захвачена, они, вероятно, уже покинули эту часть океана.
Но что, если они все еще здесь? Что, если они просто прячутся внизу, под водой, и ждут, когда их королева вернется?
Я не моя мать, но я дочь королевы. Они смотрели на меня, как на чужую, так могу ли я позвать их? Станут ли они вообще слушать?
Поскольку это единственный оставшийся у меня шанс, я пою. Моя песня – облако отчаяния и мольбы. Крик о помощи, что борется с ветром, падает в воду в поисках любого, кто может услышать.
Теперь, когда я взываю к сиренам, я чувствую – их сотни. Они плачут под волнами. Боятся за свою королеву, оплакивают павших, опасаются за свои жизни. Это так…
По-человечески.
Некоторые затихают, прислушиваясь к моей песне. Я чувствую, как их внимание переключается на меня. Я принадлежу к королевской семье. Это течет по моим венам, проскальзывает в моей песне. Сирены не должны меня слушать, но если я смогу подобрать правильные слова…
– Я Алоса-Лина, дочь Авали. Моя мать жива. Она пленница на этом корабле. Неужели вы не поможете? Осмелитесь ли вы сражаться с пиратами, которые вторглись в ваши воды и украли то, что принадлежит вам?
Они перешептываются между собой. Я чувствую это в их песнях, в том, как дрожит вода вокруг них.
Ответ слабый, но одна из них все же говорит:
– Разве ты не из пиратских отбросов? Разве ты не отклонила призыв королевы, когда она пригласила тебя вернуться домой? Даже сейчас ты остаешься на твердой земле, отказываясь присоединиться к своим сестрам.
Все это время мой отец, остановившись передо мной, пристально смотрит на меня.
– Стараешься призвать сирен? Они сбежали обратно к себе, на глубину. Ты чужая для них. Уж об этом-то я позаботился.
– Вы превосходите пиратов численностью, – объясняю я. – Я тоже против них, я помогу вам победить.
В ответ я слышу песню сомнения. Их песни – эмоции, изливающиеся без каких-либо усилий, как будто сирены не могут не петь.
Теперь никто не будет разговаривать со мной. Сирены продолжают свой скорбный вой, пока моя песня не иссякает. Я больше не слышу их.
– Брось свой меч, – говорит Каллиган резким, не терпящим возражений тоном.
Он не станет повторять. Его следующий удар унесет чью-то жизнь.
– Алоса, – слышу я тихий голос Райдена. Он стоит очень близко, но люди Каллигана крепко удерживают его.
Я опускаю меч, как велел мой отец, и поворачиваюсь к Райдену. Несколькими меткими ударами заставляю удерживающих его пиратов отступить.
Схватившись за Райдена, я выпрыгиваю с ним за борт.
Глава 23
Вода окутывает меня, укачивает, приветствует. Мое тело потягивается, наслаждаясь волнами вокруг. Мои мышцы чувствуют себя отдохнувшими, готовыми вернуться в бой.
Райден наблюдает за мной, убеждается, что я – это я, прежде чем ободряюще кивнуть и поплыть к поверхности.
Смех отца доносится до меня даже здесь, внизу.
– Ваш капитан бросила вас! Она предпочла прожить свою жизнь безмозглым чудовищем, чем пойти ко дну вместе со своим кораблем и командой. Я и не подозревал, что вырастил труса.
Слыша эти слова, я ничего не чувствую. Моя команда знает, в каких условиях я выросла. Они не поверят Каллигану. Они знают, что я бросилась в воду, чтобы спасти их, а не себя.
Так что я плыву далеко-далеко вниз, все глубже спускаясь по дуге. Для меня ясно, как божий день, что ни один человек не смог бы вынести такого давления, а уж тем более что-то разглядеть.
Я легко нахожу сирен. Сестры, с которыми я бы выросла, если бы жила жизнью сирены. Они плавают кругами или лежат на дне океана, закрыв лица руками в знак поражения. Они беспокойно дергают ногами, беспомощные, но в то же время разъяренные.
