Хозяин однушки растерялся.
– Мешки?
– Для отходов, – уточнила я, – черные такие.
– Бывают синие и даже красные, – невесть зачем уточнила Галюша.
– Ой! Я забыл про них! – стукнул себя ладонью по лбу психотерапевт.
Мы уехали, взяв с собой Эдуарда. Через несколько часов в однушке появилась бригада уборщиков, она навела полный порядок. Младший Боков остался жить у Никиты и Гали. В своей квартире он теперь только принимает пациентов. Кит нанял домработницу, которая следит за порядком в однушке. Понятно, что Эдуард потом переселился вместе с родственниками в загородный дом. А у меня в связи со всей этой историей возникли подозрения. Вот не верю я, что взрослый человек не способен купить гель для мытья посуды. Думаю, Эдуарду не хотелось самому решать разные бытовые вопросы. Ну, согласитесь, намного удобнее съесть завтрак, обед и ужин, которые тебе подали, потом уйти, не заботясь о том, чтобы убрать посуду. И оплачивать никакие счета не надо. И белье на постели поменяют. И все, что нужно, Эдику купят, потому что он снискал славу идиота. Но! Когда Никита купил племяннику машину, Галина перепугалась и отругала мужа:
– Это чудо выкатится на шоссе и сразу попадет в аварию, Эдик невнимательный, задумается о чем-то, не заметит пешехода или нарушит правила. Его нельзя пускать за руль.
Но Галя ошиблась. Племянничек отучился в автошколе, потом закрепил знания с инструктором, следом отправился на курсы экстремальной езды и в конце концов стал отличным водителем. Ездит он аккуратно, ни разу не нарушил правил. А теперь объясните мне, каким образом парень, который не способен жить один, не знает, где купить губку для мытья посуды, вечно все забывает и путает, не может найти во дворе бак для мусора, стал прекрасным шофером? И как совершенно не приспособленному к жизни человеку удается работать психотерапевтом? А Эдуард, по его словам, обзавелся большим количеством клиентов. Ответ, на мой взгляд, один: Эдик отличный актер и знатный манипулятор. Ему удобно жить в доме Боковых, там все услуги для «маленького мальчика» бесплатны. А добрый Кит всегда «малышу» кредитку пополняет. Похоже, Эдик жаден, всегда забывает про дни рождения дяди и тети, а вот о своем никогда. За несколько дней до двадцать девятого сентября «подкидыш» интересуется:
– А где устроим мой праздник?
Точно день появления на свет Эдика неизвестен, я уже говорила, что при ребенке, которого нашли под дверью, никаких документов не было. Поэтому днем его рождения стали считать двадцать девятое сентября. Эта дата была на календаре, когда кто-то позвонил в дверь квартиры Боковых и ушел, оставив мальчика на лестнице.
– И что теперь делать? – повторила Галя.
Я прогнала из головы воспоминания.
– Слышишь? – прошептала Галя. – Шаги!
– Нет, – ответила я, – снег идет, стучит в окна.
– Кто-то шаркает ногами, – прошептала Бокова.
Я напрягла слух.
– Тебе показалось!
– Сейчас тихо, – пробормотала Галя, – но пару секунд назад раздавалось: шарк, шарк!
– Успокойся, – попросила я, – в доме нет никого, кроме нас с тобой.
– Шарк, шарк, – затряслась Галюша, – так Эдик ходил. Он носил дурацкие войлочные тапки, у них подошва уродская. Шарк-шарк!
– Ты уверена, что племянник Никиты умер? – еще раз осведомилась я.
– Стопроцентно! – заверила Галя. – «Кошачий глаз» только у трупа бывает.
Я встала.
– Пошли!
Подруга детства не двинулась с места.
– Куда?
– В гардеробный домик, – вздохнула я, – нельзя Эдика там одного оставлять. Нехорошо как-то.
– Ему уже все равно, а мне дурно станет, – мрачно ответила Галя, – не надо никуда ходить. Я уже позвонила Алисе.
– Карякиной? – оживилась я. – Нашей бывшей однокласснице? У нее вроде похоронное агентство.
Бокова съежилась.
– Верно. Пусть Алиска все проблемы решит.
– Когда молодой здоровый человек внезапно уходит на тот свет, надо сообщить в полицию, – пробормотала я.
– Я ей сказала: «У нас тут Эдик умер. Я сама видела. Не ошибаюсь. «Кошачий глаз» у него. Что мне делать?» – заговорила Галя.
Бокова показала на мобильный, который лежал у нее на коленях.
– Алиска велела мне ждать ее приезда, она все организует, как надо. Нам в полицию звонить не стоит, Карякина решит все проблемы. Слышишь? Шарк-шарк!
Я встала.
– Ты сильно перенервничала. Пойду, сделаю нам чай.
– Хорошо, – согласилась Бокова, – что-то сил у меня совсем нет.
Я отправилась на кухню и крикнула:
– Какой ты хочешь? Обычный, цейлонский? Эрг Грей? Ройбуш? У тебя тут еще есть успокаивающий. Может, его?
– Давай, – ответила Галя, – сейчас коньяк достану. Выпьем по граммулечке.
– Я приехала на машине, – напомнила я.
– Ой, да ладно, – засмеялась подруга, – из моей деревни в твою пять минут езды, и ГАИ у нас тут не бывает.
– Нет, – возразила я, – опьянею даже от запаха, лучше варенья себе в чай положу.
Раздался тихий вскрик, потом звук бьющегося стекла. Забыв про чайную церемонию, я выбежала из кухни в столовую, мгновенно уловила резкий запах алкоголя и увидела Галю. Бокова лежала на полу лицом вниз, около нее растекалась лужа, в которой валялась разбитая бутылка.
Я кинулась к подруге с воплем:
– Что с тобой?
– Она почему-то упала, – ответил хорошо знакомый мужской голос.
Я замерла, потом догадалась посмотреть в сторону входа. Там темнела мужская фигура.
У меня закружилась голова.
– Эдик?
– Здравствуй, Дашенька, – как всегда ласково произнес психотерапевт.
– Ты жив? – воскликнула я.
– Да, – удивился он, – а почему ты спрашиваешь?
– Э… э… э… – протянула я, – ну… вроде… короче… подними Галюшу, отнеси ее на диван. А я уберу осколки.
– Эх, хороший коньяк пропал, – огорчился Эдик, – и мне одному с задачей не справиться. Давай так: ты возьмешь Галку за руки, я за ноги, и положим ее на софу. Только сначала замети стекляшки. А то наступим в них, раздавим, по всей комнате разнесем. Надо врача вызвать. Галюша определенно заболела! Свалилась, как подкошенная. Наверное, плохо с сердцем стало!
Я наконец-то пришла в себя.
– Нет. Она просто испугалась.
Эдик засмеялся.
– Кого? Меня? Мы знакомы не один год, с какой стати ей бояться близкого родственника? Неужели я такой страшный? Вроде утром выглядел обычно. Правда, потом весь день на себя не любовался, работал. Сложные сеансы были сегодня.
