– Ты сказала, что свидания проходят иначе. Я загуглил… хотел порадовать тебя. Поощрить.
– Сейчас ты прекрасно поощрил меня, Лазарро. Не костюмом, а обнажённым телом. Чёрт, оказывается, мне оно очень нравится. Ты душевный эксгибиционист.
Его улыбка становится слабее. Наблюдаю за тем, как он засыпает, а у меня в груди до сих пор рвётся сердце, не понимающее, как защитить его от боли. Нам будет сложно вдвоём. Лазарро будет метаться из угла в угол. Будет очень больно. Обоим. Но я не хочу больше оставлять его одного. Не хочу уходить. Не хочу уезжать.
Фабио был прав. Из его мира не выбраться. Он уже поглотил меня. Этот мир Лазарро. Я не в силах бросить его с этими жуткими воспоминаниями. Я знаю, что вылечить его невозможно. Он не оставит ни свою любовь к жестокости, ни желание убивать, ни месть. Ничего не изменится за пределами нашего маленького кокона, но я могу сделать Лазарро сильнее. Крепче. Я хочу стать лучше, чем есть сейчас. Я буду такой. Никогда не позволю себе поступить, как его мать. Я докажу, что у него есть шанс на будущее. Исполню каждую клятву. Я влюблена в его израненную душу… так сильно влюблена.
Господи, прости меня, но я выбираю дьявола и ад. Теперь мне это ближе. Ты не помог мне увидеть, сколько ошибок я сделала в прошлом. А вот он показал мне всё без утайки. Прости, но больше я тебе не верю. Моя душа отдана ему.
Глава 47
Ночи не только открывают двери в новые комнаты твоей жизни, но и меняют тебя. Они очень властные, и именно ночью ты начинаешь проживать заново весь день, делать выводы и принимать решения. Они могут отличаться от тех, что были для тебя приемлемы ещё десять часов назад. Да, люди нас меняют, конечно, если мы хотим измениться, или если хотим подстроиться под них, или угодить им. Вся суть изменений в желании это сделать. Без желания, вообще, ничего невозможно сделать. Ночь и желание – любовницы. Они тесно связаны самым гадким переплетением возможностей и фантазий. Они делают тебя сильнее и увереннее. А ещё им не стоит доверять. К слову, никому не стоит доверять, даже себе, потому что наш разум – это сплошные гормоны. И они имеют свойство метаться из крайности в крайность. Выходит, что доверие – это иллюзия, как и любые чувства. Но для иллюзии важен фундамент. И если он есть, то всегда может стать реальным. Нужно просто не бояться это проверить.
Спускаюсь на вторую палубу и обхожу её. Оказываюсь у бассейна. У меня на губах появляется улыбка. Лазарро лежит на шезлонге под утренним солнцем. На его теле играют капельки воды, рука подложена под голову. Он оставил записку. Не знаю, когда он проснулся, но не забыл о том, что я его буду искать. Наверное, всегда буду искать в толпе, чтобы внутреннее спокойствие.
Я не обдумываю то, чем он поделился со мной вчера, будучи пьяным. Не хочу углубляться в прошлое. Я это услышала. Приняла. Узнала. Это знание дало мне много надежд на будущее, дало мне уверенность в том, что Лазарро не просто хладнокровный убийца, а страдал не меньше, чем другие. Наверное, даже больше многих из тех, кого причислили к лику святых. Его жизнь – ад. Он дьявол. И мне комфортно в этой кровавой тьме. Мне комфортно быть рядом с ним.
Ложусь рядом с ним. Лазарро открывает глаза и улыбается мне. Целую его в щёку, отвечая улыбкой.
– Я побрился. Где мои поцелуи? – нагло напоминает он.
Усмехаюсь и качаю головой.
– Вот почему ты только это помнишь?
– Потому что это для меня важно. Я жду. Ты же не заставишь меня ждать снова две недели, как это было с минетом, Белоснежка? – спрашивает, щурясь от палящего солнца и вызывая у меня тихий смех.
Приподнимаюсь немного выше и целую его. Целую так, как целовала бы каждый день нашей жизни. Целую медленно, пробуя на вкус табак и кофе. Целую нежно, демонстрируя ему, как глубоко он проник в мою кровь и отравил её собой. Целую страстно, показывая, насколько сильно он возбуждает меня каждый чёртов день. Целую яростно и грубо, заставляя узнать всю мощь моих переживаний за него.
Отрываюсь от его губ и облизываюсь. Мои волосы падают ему на лицо, на котором написано блаженство. Его глаза слегка приоткрыты, он улыбается, словно находясь под кайфом.
– Последний день, и он только для тебя, – произносит Лазарро, убирая мои волосы и обхватывая ладонью щёку.
– Завтра домой? Это хорошо. Наконец-то, будут кондиционеры, – смеюсь я. Он гладит меня. Трёт пальцем лицо, и его взгляд словно наполнен сладостной «Нутеллой». Точно, вот что я вижу сейчас. Десерты. Удовольствие. Даже детскую радость.
– Я думаю задержаться на яхте ещё на неделю…
– Нет. Нет. Ты этого не сделаешь. Хватит отпуска, Лазарро. Прошу, я больше не хочу отдыхать. Давай, лучше убивать, но не отдыхать. Надоело. – Часто мотаю головой и сажусь ему на бёдра.
Он смеётся от моего реального испуга. Правда, я больше не могу находиться с ним в отпуске. Мне хватило впечатлений. Клянусь, хватило. Отпуск – это сложное и зачастую болезненное пребывание вдвоём. У Лазарро полно тайн, но я уже хочу отпуск, чтобы сбежать от них. Пару дней. Всего пару дней.
– Белоснежка, ты такая… эм… непоследовательная.
Озадаченно приподнимаю брови.
– Видишь, я выучил ещё одно новое слово и даже без ругани сказал. Я молодец? – довольно добавляет он.
– Я не скажу тебе ответных комплиментов. Чисто из принципа. Ты слишком самовлюблённый. Ты меня покормишь? Я безумно голодна, – меняю тему, чтобы мы снова не начали рассматривать личность Лазарро под микроскопом. Ночи хватило.
– К слову, о голоде и о самочувствии. Голова не болит? – интересуюсь, всматриваясь в его лицо. Никаких признаков того, что вчера он выхлебал целую бутылку бренди. Как так? Люди после такой попойки обычно выглядят ужасно, но только не Лазарро. Кому он душу продал за это?
– Я чувствую себя прекрасно. Голова не болит. Не тошнит. Я привычен к алкоголю, Белоснежка. Я могу быть трезво-пьяным. А остальное это лишь шоу для зрителей, – ухмыляясь, он садится на шезлонге.
– Шоу?
– Точно. Кроме балета, меня учили и пить. В четырнадцать я впервые попробовал водку, виски, бренди, коньяк, текилу и другие крепкие напитки.
Охаю от того, что он сказал, и от того, как резко встал с шезлонга, удерживая меня за ягодицы.
– В четырнадцать? Правда? Но это же… незаконно, – шокировано шепчу.
– Всё в мире незаконно, Белоснежка. Нас учат пить с детства, чтобы организм привык к алкоголю. Так же мы пробуем наркотики. Узнаём разные виды ядов и сами их создаём из подручных ингредиентов. Их мы тоже употребляем, чтобы яд, при случае, не мог отравить нас моментально. В общем, мы учимся защищать себя, выживать и убивать чуть ли не с пелёнок.
– Какой кошмар. Никакого нормального детства. То есть тебя отравить невозможно?
– Почему же? Возможно, но яд будет долго перебивать своего «брата» давно поселившегося в моей крови. Я выиграю время и найду антидот. Этому нас тоже учат. Первая медицинская помощь, даже лёгкие операции, на случай отсутствия ближайшего госпиталя. Это я тоже могу.
