Оказываясь у себя в комнате, машинально направляюсь в душ. Смываю с себя каждое его прикосновение. Я прекрасно понимаю, кем являюсь. Теперь осознала это окончательно. И именно это осознание убило всё внутри меня.
Заматываюсь в полотенце, не желая больше прикасаться к халату, который трогал Лазарро. Забираюсь в постель и накрываюсь одеялом. Я не знаю, что нужно ему сделать, чтобы моё сердце снова стало живым. Вряд ли он сможет что-то сделать. Он не признаёт свои ошибки. Он никогда меня не увидит иной. Все мои попытки достучаться до Лазарро бессмысленны. Это и уничтожает всё внутри меня. Да, меня сильно ранило то, что он вчера изнасиловал мой рот. Вместе с ним он изнасиловал душу. Не в первый раз.
Я поверхностно дремлю, пребывая в безрадостном состоянии. Может быть, это депрессия? В плену у Марио я знала, что у меня есть смысл бороться за свою жизнь. Сейчас нет ничего.
Дверь в мою спальню открывается, и я распахиваю глаза. Солнце продолжает сжигать кислород, или же это делает аромат Лазарро, долетающий до меня.
– Я тебе нужна, Босс? – сухо спрашиваю.
– Да. Прямо сейчас, – рявкает он и дёргает с моего тела одеяло, отшвыривая его на пол.
– Хорошо. Что ты хочешь? – Переворачиваюсь на спину и сажусь на кровати.
– Мои желания не изменились, Белоснежка. И выброси всю хрень из головы прямо сейчас, пока я не начал тебя трахать. – Лазарро стягивает с себя футболку и отбрасывает её. Затем наступает очередь джинсов. Равнодушно развязываю полотенце. Снова нужно потерпеть.
Опускаюсь ниже на кровати и расставляю ноги, ожидая, когда он подойдёт ко мне.
– Ты выглядишь жалко. Отвратительно, – кривится он.
– Прости, но другого не будет со мной. Ты можешь найти кого-то нового, Босс, – отвечаю я.
Его кулаки сжимаются, и он встаёт между моих бёдер, раздвинув их коленом.
– Что мне нужно сказать, Белоснежка. Ты как мёртвая, а это не входит в мои планы. Я ведь был очень терпеливым. Я ждал, пока ты поправишься. Ждал, пока ты переживёшь ночь охоты. Потом снова ждал, пока ты восстановишься. Опять ждал, пока синяки не сойдут. Я постоянно жду, а когда беру то, что принадлежит мне, ты обижаешься. Ты обещала, что не скажешь мне «нет», если я не скажу «да» шлюхам. Я выполнил всё это. Что ещё мне нужно сделать? – возмущённо выпаливает он.
– Сделай то, ради чего ты пришёл сюда. Вот и всё. – Отворачиваюсь и смотрю в окно.
– Я хочу другого. Мне не нравится, когда ты такая капризная, Белоснежка. Это меня бесит. Давай включи там у себя похоть. Ты же грязная сучка, которая постоянно хочет меня. – Он щёлкает пальцами, а я горько усмехаюсь. Какой же мудак.
С минуту ничего не происходит. Я только слышу тяжёлое дыхание Лазарро. Его ладонь касается моего живота, а у меня даже мышцы не напрягаются. Он ведёт ей выше, между моих грудей, и касается моего горла. Я чувствую напряжение в его пальцах, он хочет сдавить ими моё горло, но сдерживается и поворачивает мою голову к себе.
– Я другим не буду. Я такой. Я предупреждал тебя. Я не умею быть другим. И вы, женщины, никогда не изменитесь. Я извиняюсь за то, что поимел тебя вчера. Я извиняюсь, слышала? Я ни перед кем из шлюх не извинялся. Не первый раз я это делаю. Я извиняюсь, Белоснежка. Этого хватит? – Его бездушные, неискренние слова ещё больше леденят мою кровь и превращают всё происходящее в фарс.
– Ладно. Итан сказал, что не будет помогать мне с этим дерьмом, и я должен сам с ним разобраться. Но тебе нужно собраться, Белоснежка. Мне не нужна рядом пустышка сегодня вечером, поняла? Собери в голове все свои нейроны и соедини их. Ты, блять, слышишь меня? Что с глазами? – Лазарро шлёпает меня по щеке.
– Давай трахни меня ими. Немного. Пусть они снова блестят. Можешь поорать на меня. Я прощу. Сейчас разрешаю, – он делает паузу.
Это идиотизм. Я не хочу орать на него. Я ничего не хочу с ним.
Лазарро снова шлёпает меня по щеке.
– Хорошо, тебе нравится меня бить. Окей. Я согласен. – Хватая мою руку, он наклоняется ниже и ударяет ей себя по лицу. Когда ему надоест это делать? Пусть оставит меня в покое, и я посплю. Подавляю зевок.
– Да ты издеваешься. Ничего? Вообще, ничего? Ты же бьёшь меня. Вот!
Звук шлепка разносится по всей спальне. А потом ещё один. Тяжело вздыхаю и жду… только жду, когда он уйдёт.
– Твою мать, Белоснежка! Ты меня задолбала! Меня от тебя тошнит! – кричит он, отбрасывая мою руку в сторону. – Я хочу тебя. Прямо сейчас. Нормально. И мой член должен внутри тебя как по маслу кататься. Меня все хотят. Все. Они не готовятся перед встречей со мной. Они текут, потому что шлюхи. Они меня хотят, а не свободу. Меня!
Моргаю один раз и продолжаю лежать, не двигаясь под ним.
– Поплачь. Да, тебе нужно поплакать. Тебе нравится рыдать. Хорошо, поплачь. – Лазарро внимательно смотрит на моё лицо. Мои глаза сухие.
Лазарро шумно вздыхает и опускает голову.
– Я не могу дать тебе то, о чём ты просишь меня, Белоснежка. Ты шлюха, как и другие. Как все. Если это не так, то это даст мне надежду. А я ни на что и ни на кого не надеюсь, кроме самого себя. Ты снова толкнёшь меня за решётку, а я буду понимать, насколько жалок, и буду вынужден пить грёбаную кровь, чтобы выжить, давиться тухлятиной, но вырвать у этой чёртовой жизни шанс. Один. Он даётся только однажды. Он причиняет боль. Я знаю эту боль. Знаю, как работает наркотик, который заставляет тебя делать то, что хотят другие. Я жил под ним несколько месяцев. Я ненавидел себя, и ты… ты… – Лазарро вскидывает голову и хватает меня пальцами за подбородок, стискивая его до боли.
– Ты пытаешься сделать это со мной снова. Ты не сломаешь меня. Лучше я тебя сломаю и выброшу, чем ты меня. Я не буду стоять на коленях. Не буду. Ты меня поняла? – ему, как будто очень сложно даются слова, и он буквально выдавливает их из себя.
Но я всё равно ничего не чувствую.
– Да. Я поняла. – Едва могу двигать губами в его сильном захвате.
– Ты меня даже не слышишь! Ты не слышишь то, что я говорю! – Лазарро кулаком ударяет по матрасу рядом с моей головой. Я не вздрагиваю, а лишь молча смотрю в его покрытые тёмной поволокой глаза.
Он прижимается к моему лбу своим и обхватывает руками лицо.
– Ненавижу эту зависимость. Терпеть тебя не могу. Ты меня бесишь. Я хочу разорвать тебя голыми руками и наслаждаться твоей агонией. Наслаждаться этим теплом льющейся крови. Наслаждаться эмоциями. Наслаждаться грёбаной жизнью внутри тебя. Ненавижу, – сквозь зубы цедит он и с шумом втягивает в себя воздух.
– Ты смываешь мой аромат. А я буду трогать тебя. Я буду постоянно трогать тебя. Растирать тебя своими руками. Никто больше не сделает этого. Смывай. Но я буду трогать. Вот так буду делать. – Он с силой нажимает ладонями на моё лицо. На шею. На талию. На бёдра. Он хватает мои волосы и растирает их в своих ладонях.
– Ты будешь вонять мной. Вонять, потому что ты моя, Белоснежка. Внутри тебя моя кровь. А во мне твоя. Я изменил твоё ДНК. Оно моё. Безумие внутри тебя моё. Всё моё. И я буду извиняться. Извиняться буду. Хорошо, я буду это делать. Вернись ко мне. Верни мне мою грёбаную суку Белоснежку, от которой кровь кипела. Верни мне мой адреналин. Верни мне его.
