– Ты не убедишь меня в том, что раскаиваешься. Ты лживый ублюдок, – шиплю, пытаясь ударить его ногой. Но попытка выходит жалкой. Я уже слышу своё тело. Оно, как похотливая сука, выгибается навстречу его рту. Я ненавижу это. Ненавижу. Лазарро цепляет зубами вырез моего платья и тянет вниз, обнажая грудь.
– Я лживый, но только не с тобой. Я зачастую лживый, но перед тобой я обнажён. – Он всасывает в рот мой сосок, кусает его и лижет, играет с моей грудью, а я всё дерусь с ним. Да, глубоко внутри. Я не верю ему. Не верю больше. Не хочу… чёрт возьми… верить этим обманчивым словам и ласке. Не хочу. Он извёл меня. Довёл меня до помешательства.
Лазарро переходит ко второй груди, и я кусаю губу, чтобы не взвыть от очередного поражения. Ничего не могу поделать, когда он настолько медленно целует меня. Ласкает то один сосок, то второй. Водит языком по одному, затем ударяет им по второму, катая его между зубов. И всё по новой.
– Дай мне новый шанс. Шанс. Мне нужен грёбаный шанс. – Лазарро отпускает мои руки, и я знаю, что уже проиграла. Смотря в его просящие, обманчивые глаза цвета спелых каштанов, сейчас абсолютно чёрных в ночи, я умираю и возрождаюсь. Сколько у него власти надо мной. Он давно уже забрался в мою голову и ещё глубже. Он похоронил себя там. Ненавижу его.
Хватаю его за голову и поднимаю к своему лицу.
– Никогда больше не смей приравнивать меня к шлюхам, иначе ты уничтожишь во мне то, что тебе нравится. Не позволяй себе переходить чёртову грань между мной и теми, кому ты безразличен, – выпаливаю и впиваюсь в его губы. Лазарро на пару мгновений замирает, ожидая, что я буду делать, а я, как глупая, дура целую убийцу. Забираюсь в рот Лазарро языком, и его зверь вырывается на охоту. Он рычит, обхватывая мои ноги и забрасывая себе на спину. Лазарро снова расстёгивает брюки и достаёт член. Он вжимает им в меня, стискивая руками ткань платья и мою талию.
– Моя, – цедит он, немного подаваясь назад. Он входит в меня, но не рывком, а медленно. Растягивает в который раз, и я охаю, приоткрывая губы.
– Руки вверх? – шепчу я.
– Обними меня, Белоснежка. Обними. – Лазарро утыкается носом мне в шею, и я забираюсь пальцами в его волосы. Его медленные и ласковые фрикции рождают в моём теле новую волну отчаянной нужды. Закидываю ноги выше, и он проникает глубже, достигая глубже всех моих эрогенных зон. Лазарро подкладывает мне под обнажённую спину свои руки и крепко сжимает меня. Его зубы впиваются в мою кожу. Его терпение лопается. Размашистыми движениями бёдер он вырывает из моего горла протяжный стон. Затем ещё один. Мои соски трутся о его рубашку. Его губы по-хозяйски гуляют по подбородку, находя мой рот. Я отдаюсь ему. Вот так. По животному. В грубой ласке. Я знаю, что другим он не будет, но зверь не всегда должен оставаться зверем. Он может быть мужчиной, если только сам этого захочет.
Я задыхаюсь от удовольствия. Впервые за последнее время я растворяюсь в нём. И это не озлобленный секс. Это не больно. Это не выглядит жалко. Это просто двое людей, которые питаются друг другом изнутри. Это сдавленные стоны, движение тел в унисон друг другу, жёсткие шлепки плоти, туман в голове, страсть и хаотичные поцелуи.
Моё тело всё сжимается. Я подмахиваю бёдрами навстречу Лазарро, пытаясь достичь той невидимой отметки, минуя которую, рассыплюсь на кусочки. Стискиваю изо всех сил голову Лазарро, вскрикивая от приближающегося оргазма. Он наблюдает за мной. Врывается в моё тело всё быстрее. Моя спина выгибается, а внизу живота растекается тепло, сменяющееся резкой вспышкой наслаждения. Меня трясёт от оргазма. Я принимаю и забираю его. Беру то, что принадлежит мне.
Лазарро замирает, а я поверхностно дышу, облизывая губы. Лениво приоткрываю глаза, не чувствуя, что он кончил.
– Почему ты остановился? – шепчу я.
– Это было только для тебя. Моё извинение. Только для тебя. Я не заслужил удовольствия. – Печальная улыбка появляется на губах Лазарро. Он опускается рядом со мной и целует. И в этот момент я понимаю, что между нами существует связь. Она грязная. На ней полно ила и засохшей крови. Она болезненная и ограничена поощрением и наказанием. Сейчас он наказал себя. Он готов пойти на это, чтобы показать мне свою искренность, которую отвергает.
Я смотрю в его глаза, пока тело остывает от оргазма, и мне становится тепло в груди.
– Тебе всегда нужно брать меня, как животное, в лесу? – спрашиваю, приподнимая уголок губ.
– Я дикий ублюдок. Предпочитаю то, что создала мать-природа, а не то, что сделали люди. Они всё портят. А природа честна. – Лазарро поднимается с меня и становится на колени, застёгивая свои брюки. Поправляет рубашку, затем поднимает моё платье. Он встаёт и тянет меня за собой. Отряхивает от земли и веток. Подхватывает меня на руки и несёт обратно.
– А как же ужин? – недоумённо шепчу.
– В таком виде не пойдёшь. Он только для меня. Исключительно для меня. Нет, – отрезает Лазарро.
Дикарь всегда будет жить внутри него, но мне отчего-то это нравится.
Глава 30
Переодевшись в простое хлопковое платье в полоску без рукавов и в удобные эспадрильи, спускаюсь вниз, замечая, что Лазарро тоже переоделся в обычные джинсы и футболку.
– Зачем нужен был этот маскарад? – удивляюсь я.
– Это было свиданием, Белоснежка. Ты что, не поняла?
Ещё больше озадачиваюсь его ответом.
– Прости? Свиданием?
– Да. Ты. Я. Красивая одежда. Я приоделся для тебя. Ненавижу бабочки, но я постарался. Звёздная ночь, романтическое пение цикад, всякие черви. В общем, свидание, – кивает он.
– Эм… свидания проходят несколько иначе. Ты приглашаешь женщину в ресторан, пытаешься играть в джентльмена, затем проводишь её до дома и крадёшь поцелуй, – прыскаю от смеха.
Лазарро кривится от отвращения.
– Гадость. Херня несусветная. Джентльменом я никогда не был и не буду. Пожрать можно и в обычное время. А красть поцелуи… я даже не слышал о таком. Зачем их красть, если можно сразу трахнуть? В чём суть?
– В романтике. В интриге. В возбуждении от мыслей о следующей встрече.
– Ты и так возбуждена. Смысл тратить время на глупости? – пожимает Лазарро плечами.
Нет, я никогда не перестану удивляться его простоте. Это странно, и, вероятно, он не знает, какими на самом деле бывают отношения между мужчиной и женщиной. Его всегда окружали шлюхи. Он сам себя ими обложил и долгие годы жил так. Странный мужчина. Очень странный. Не могу остановиться это повторять.
Мы выходим на улицу, и Лазарро сворачивает направо.
– Здесь недалеко. Дойдём пешком, – говорит он.
– Мы идём к Дону, такому же, как ты? То есть он Боссом был бы в Америке? И он тебя поддерживает? – уточняю я.
– Именно. У него нет выбора. Ему приходится меня поддерживать, я могу быть очень убедительным.
