Я прыгаю в сторону и падаю на пол. Боль пронзает всё тело. Поднимаю взгляд на Амато, наставившего на меня пистолет. Переворачиваюсь влево. Он стреляет. Пули разрывают деревянный пол. Ещё один выстрел, и я кручусь на полу, избегая пуль. Мой разум так чист. Я чётко понимаю, что должна сделать. Хватаю нож, и в этот момент пуля проносится рядом с моей рукой. Амато стреляет, а мне остаётся только обманывать, предугадывая его действия. Я знаю почему-то, как и куда должна поворачиваться. Не понимаю как, но я даже не дышу. Он уже близко, как и пули. Одна из них цепляет моё плечо, и я шиплю, швыряя нож в ногу Амато. Всё происходит очень быстро, но мне кажется, что это словно в замедленной съёмке. Амато отскакивает и ударяет ногой по моей руке. Он стоит прямо надо мной, наставляя пистолет в лицо. Тяжело дыша, смотрю в его глаза, приговорённого человека. В них нет ни сожаления, ни сострадания, лишь пустота.
Мне не стыдно быть пойманной в ловушку. Не стыдно быть на мушке пистолета. Мне просто жаль, что я не смогу больше помочь.
– Прости, Лазарро, – шепчу, закрывая глаза. – Стреляйте, Амато.
Я жду, когда пуля ворвётся в мою голову, но слышу странный шорох. Пистолет больно ударяет по моему животу, и я распахиваю глаза. Амато давится кислородом, хватаясь за тонкие прутья, обвившие его шею. Он брыкается, выгибаясь, а я с ужасом смотрю на пару ног у него за спиной. Резко сажусь и отползаю к окну, со страхом смотря на агонию моего палача и кровь, струящуюся из его горла. Она льётся прямо по его белоснежной рубашке из нескольких ран. Слышатся неприятный хруст и какое-то бульканье, а глаза Амато выходят из орбит, что я распахиваю рот, наблюдая за смертью. Меня трясёт от поступающей к горлу тошноты. Ледяной пот покрывает моё тело, а кровь из горла Амато всё течёт. Я ползу по периметру комнаты, удаляясь от лужи крови, вытекающей из горла бывшего консильери. Язык Амато набухает всё сильнее, а руки безвольно повисают вдоль тела, как и ноги подкашиваются, но при этом его словно удерживают на весу. Его тело сотрясается в последних конвульсиях, губы синеют и краснеют от усиливающегося давления на шею. На ней уже не видно тех тонких прутьев, а только глубокие, кровавые раны, словно от пореза ножом, которым провели несколько раз по шее, разорвав при этом артерию. А кровь всё течёт. Мёртвое тело Амато падает на пол, разбрызгивая повсюду кровь, и я вижу стоящим перед собой хладнокровного и бесчувственного Лазарро. Он опускает странные ручки, и теперь я понимаю, что его оружием стало несколько рядов проволоки. Она вся к крови.
Дрожа всем телом, смотрю на ничего не выражающее лицо Лазарро. Он отпускает руки, двигая буграми напряжённых мышц. Боже мой, он убил Амато практически голыми руками. Сколько силы в этом мужчине? И откуда он здесь появился?
Лазарро переступает через тело Амато и направляется ко мне. Его ботинки оставляют на полу кровавые следы. Я отодвигаюсь дальше, потому что меня пугают темнота и безразличие в глазах Лазарро. Он хватает меня за волосы и рывком поднимает. Пищу от боли в голове. Швыряет меня на постель, и я падаю лицом вниз.
– Лазарро… – испуганно шепчу.
– Прости. Мне это нужно.
Его пугающе-мёртвый голос заставляет меня напрячься до кончиков волос. Лазарро какими-то бездушными движениями поднимает вверх ночнушку и раздвигает мои ноги.
– Лазарро, нет… нет! – Дёргаюсь, чтобы подняться, но он хватает меня за затылок, прижимая к постели. Мой взгляд замирает на теле Амато. Слёзы боли вырываются из глаз, когда Лазарро проводит пальцами по моим абсолютно сухим складкам, смазывая их слюной.
– Прости.
Его грубое проникновение заставляет всё внутри сжаться от боли. Лазарро крепко удерживает меня, блокируя любое движение, трахая словно куклу. Я даже ничего не могу вымолвить от шока. Моё тело не отвечает на его вторжение. Оно просто всё словно парализовано.
Лазарро грубо трахает меня. Он пыхтит, ускоряя фрикции. Из моих глаз скатываются слёзы. Боль. Не моя боль. Его. Ладони Лазарро хватают меня за горло, и он дугой выгибает мою спину. Его пальцы впиваются в мою кожу. Кислорода перестаёт хватать. Его член ещё быстрее врывается в меня, болезненно натирая всё внутри. Его хлопки отражаются на воспалённой коже моих ягодиц, и я скулю, приоткрывая рот и пытаясь насытиться кислородом. Пальцы Лазарро сильнее хватают меня за горло, и я понимаю, что он меня душит. По-настоящему душит. Я, паникуя, дёргаюсь под ним.
– Лазарро… не надо… – едва слышно шепчу.
Он, словно не слыша, сильнее надавливает на моё горло. Голова начинает кружиться. Шум в ушах становится невероятно сильным, оглушая меня. Я задыхаюсь. Не могу больше дышать. Боль в спине становится ощутимей. Цепляюсь за пальцы Лазарро, пытаясь оторвать их. Перед глазами всё плывёт. Мои лёгкие горят от нехватки кислорода, а он стискивает моё горло так сильно, что я, кажется, даже слышу, как хрустит позвоночник. Ужас и страх в моей голове. Желание выжить и бесполезные трепыхания, не позволяют угаснуть сознанию, пока моё тело насилуют. Я медленно умираю… вероятно, чувствую сейчас то же самое, что и Амато. Лазарро трахает меня и одновременно убивает. Он сказал, что убьёт сам. Я не знаю, за что, но Лазарро так и не отпускает моё горло, а у меня больше нет сил. В груди, кажется, сейчас лёгкие взорвутся. В глазах невероятное напряжение, и они готовы буквально выкатиться из глазниц. Я непроизвольно открываю рот, и в памяти сразу же всплывает картинка, как умирал Амато.
Сознание куда-то уплывает. Боль во всём теле настолько сильная, что её невозможно терпеть. Невозможно кричать. Невозможно дышать. А потом вдруг стремительный поток воздуха врывается в мои лёгкие. Я не знаю, почему до сих пор лежу на кровати и больше не ощущаю того, что сделал Лазарро. Молча скатываюсь на пол, постоянно кашляя, и мои хрипы раздаются по всему тихому пространству. Я не могу насытиться воздухом. Я давлюсь им. Чувствую болезненное давление на быстро работающие лёгкие. Кашель смешивается со всхлипами. Трясущимися руками касаюсь горящей кожи на шее и словно пытаюсь оторвать от неё невидимые пальцы Лазарро. Их нет. Ничего нет.
Через некоторое время моё дыхание восстанавливается, но горло так и дерёт изнутри. Я вытираю пальцами слёзы и ищу взглядом Лазарро. Он сидит на краю постели и смотрит на тело Амато. И в этот момент в моей голове появляются слова Фабио о том, сколько боли испытает Лазарро, убив Амато. Вот она, эта боль. Он пытался с ней справиться. И теперь ненавидит меня за то, что ему пришлось сделать. Лазарро потерял человека, которому верил столько лет. Он горюет. И я не виню его в том, что он поимел меня, как шлюху, и кончил. Я не осуждаю его ненависть ко мне, потому что понимаю, насколько сложно ему было это сделать так хладнокровно, выполнив свою миссию и восстановив авторитет.
Забираюсь на кровать и подползаю к Лазарро. Он достаёт из кармана джинсов смятую пачку сигарет и закуривает. Дым смешивается с вонью от крови, разлившейся вокруг мёртвого тела Амато.
Моё сердце болезненно сжимается, когда я смотрю на неподвижный и ничего не выражающий профиль Лазарро. Касаюсь ладонью его спины и осторожно обнимаю сзади. Тихая и безмолвная помощь. Теперь я кристально ясно понимаю, что хотел мне сказать Фабио.
