— Вы встречались с Эрнстом Эндрю Купером?
— Нет.
— Вы лжете.
— Неужели?
Подавляя сочувствие и сострадание, Дэн добавил льда в голос и поднял над головой кулак, хотя и не собирался пускать его в дело.
— Вы знаете Купера?
Она не ответила, но ее глаза восхищенно уставились на большой кулак.
И тут его осенило, он изобразил злость, которой не чувствовал.
— Отвечай мне, сука!
Она дернулась от грубого обращения, но не потому, что испугалась. Дернулась от радости, предчувствия боли. Грубое слово оказалось тем ключом, которое открыло ларчик.
— Пожалуйста, — она не сводила глаз с кулака.
— Возможно.
— Тебе же хочется.
— Возможно… если ты скажешь все, что я хочу знать. Купер?!
— Они не называли мне фамилий. Я знала какого-то Эрни, но не знаю, Купер он или нет.
Дэн описал мертвого миллионера.
— Да, — она переводила взгляд с кулака на глаза Дэна и обратно. — Это он.
— Тебя познакомил с ним Вилли?
— Да.
— Джозеф Скальдоне?
— Вилли… познакомил меня с парнем, которого звали Джо, но его фамилии я не знаю.
Дэн описал Джозефа Скальдоне. Она кивнула:
— Да, это он.
— Нед Ринк?
— Не думаю, что встречала его.
— Невысокий, коренастый, довольно-таки уродливый мужчина.
Она начала качать головой, когда он еще говорил.
— Нет, никогда его не встречала.
— Ты видела серую комнату?
— Да. Иногда она мне снится. Я сижу на том стуле, и они делают это со мной. Шок. Электричество.
— Когда ты это видела? Комнату? Стул?
— Несколько лет тому назад, когда они красили стены. Устанавливали оборудование, готовили…
— Что они там делали с Мелани Маккэффри?
— Не знаю.
— Не лги мне, черт бы тебя побрал! Ты такая, какой тебя хотят видеть, ты делаешь все, чего от тебя хотят, всегда то, чего от тебя хотят, так что прекрати врать и отвечай мне!
— Нет, правда, я не знаю, — кротко ответила она. — Вилли никогда мне не говорил. Это был секрет. Важный секрет, который должен был изменить мир. Это все, что мне известно. Он не посвящал меня в свои дела. Его жизнь со мной не пересекалась с его работой с этими людьми.
Дэн по-прежнему стоял над ней, а она по-прежнему сидела в углу, и, несмотря на театральность своих угроз, ему эта роль претила.
— Какое отношение имел оккультизм к их экспериментам?
— Понятия не имею.
— Вилли верил в сверхъестественное?
— Нет.
— Почему ты так говоришь?
— Ну… потому что Дилан Маккэффри верил во все, призраков, вызов духов и даже гоблинов… а Вилли его высмеивал, ругал за доверчивость.
— Тогда почему он с ним работал?
— Вилли считал Дилана гением.
— Несмотря на его суеверия?
— Да.
— Кто их финансировал, Реджина?
— Не знаю.
Она чуть шевельнулась, с тем чтобы халат раскрылся больше, едва ли не полностью обнажив одну полную грудь.
— Говори, — в голосе Дэна звучало нетерпение. — Кто оплачивал их счета? Кто, Реджина?
— Клянусь, я не знаю.
Он сел на диван рядом с ней. Взял за подбородок, повернул лицом к себе, не мягко, без нежности, в продолжение угрозы, которую поначалу символизировал вскинутый кулак.
И хотя угроза вновь ничего не значила, Реджина на нее отреагировала. Именно этого она и хотела: чтобы ее унижали, чтобы ею командовали, заставляли подчиняться.
— Кто? — повторил он.
— Не знаю. Действительно не знаю. Я бы сказала, если бы знала. Я бы сказала все, о чем бы ты ни попросил.
На этот раз он ей поверил. Но подбородок не отпустил.
— Я знаю, что Мелани Маккэффри подвергалась в серой комнате психическому и физическому насилию. Но я хочу знать… Господи, я не хочу этого знать, но должен… было ли еще и сексуальное насилие?
Хотя Дэн держал Реджину за подбородок, голос ее звучал сдавленно:
— Откуда я могла это знать?
— Ты бы знала, — настаивал он. — Так или иначе почувствовала бы, пусть Хоффриц рассказывал тебе о происходящем в Студио-Сити не так уж и много. Он мог не говорить, какие ставил цели, экспериментируя с девочкой, но похвастал бы, если б установил над ней полный контроль. Я в этом уверен. Мы с ним не встречались, но я знаю его достаточно хорошо, чтобы в этом не сомневаться.
— Я не верю, что там было что-то сексуальное.
Дэн с силой сжал ее подбородок, и она поморщилась, но он увидел (с отвращением), что ей это понравилось, поэтому ослабил хватку, но руку не убрал.
— Ты уверена?
— Почти наверняка. Ему бы хотелось… овладеть ею. Но, думаю, ты прав. Если б он это сделал, то сказал бы мне. Если бы она стала…
— Но он даже не намекал на это?
— Нет.
У Дэна отлегло от сердца. Он даже улыбнулся. По крайней мере, ребенка не подвергали сексуальному насилию. Потом он вспомнил, что пришлось вынести девочке, и улыбка исчезла.
Он отпустил подбородок Реджины, но остался рядом с ней на диване. И в тех местах, где его пальцы соприкасались с нежной кожей, выступили красные пятна.
— Реджина, ты говорила, что не видела Вилли больше года. Почему?
Она опустила глаза, склонила голову, плечи поникли еще больше, она вжалась в угол дивана.
— Почему? — повторил Дэн.
— Вилли… устал от меня.
От этой слепой любви к Хоффрицу Дэну стало дурно.
— Он больше не хотел меня. — Таким тоном говорили бы о безвременной смерти от рака. Нежелание Вилли обладать ею было, безусловно, самым страшным, что могло случиться. —Я делала все, что он хотел, но… я его больше не интересовала…
— Он просто прогнал тебя?
— Я ни разу не видела его после того, как он… велел мне уйти. Но мы изредка разговаривали по телефону. Должны были разговаривать.
— Должны были разговаривать по телефону? О чем?
— О других, кого он посылал ко мне. — Голос Реджины сошел на шепот.
— Каких других?
— Своих друзьях. Других… мужчинах.
— Он посылал к тебе мужчин? —Да.
— Для секса?
— Для секса. Для того, что они хотели. Я делала все, что они хотели. Ради Вилли.
