Температура воздуха поднялась так же быстро, как и упала. В номере мотеля вновь стало тепло.
Дэну Холдейну оставалось только гадать, что случилось… или почти случилось. Что означает изменение температуры воздуха? Опять что-то оккультное появлялось в номере на несколько секунд? Если так, если Оно появилось, почему не напало на Мелани? И что заставило его покинуть номер?
Мелани, похоже, почувствовала, что угрозы больше нет, потому что затихла под одеялом.
Стоя у кровати, глядя на исхудавшую девочку, Дэн, похоже, впервые понял, что она вырастет в такую же красавицу, как и ее мать. Мысль эта заставила его повернуться к Лауре, которая лежала рядом с дочерью и так крепко спала, что не почувствовала ни метаний Мелани под одеялом, ни арктического холода, на полсекунды, или около того, воцарившегося в их номере. Во сне ее лицо напоминало ему лица мадонн, которые он видел на картинах в музеях. В бледно-янтарном свете тусклой лампочки разметавшиеся по подушке густые, шелковистые каштановые волосы Лауры отливали красным золотом осеннего заката, и Дэну захотелось коснуться этих волос, почувствовать, как скользят они между пальцами.
Он вернулся к своей кровати.
Лег на спину, уставившись в потолок.
Подумал о Синди Лейки. Погибшей от руки обезумевшего бойфренда ее матери.
Подумал о своем брате, Дельмаре. Погибшем от руки приемного отца, галлюцинирующего наркомана.
Разумеется, подумал о своей сестре. По-другому у него не бывало. В любую ночь, если он не мог уснуть, на память приходили Дельмар, Кэрри, Синди Лейки.
Со временем, с помощью архива агентства, которое после смерти Лоретты Детвайлер занималось устройством детей в другие семьи, Дэн нашел сестру, с которой его разлучили, когда ему был месяц, а ей — шесть лет. Как и Дельмар, она уже умерла к тому времени, когда Дэн вышел на ее след.
Шестилетняя Кэрри тяжело переживала распад семьи. Эти трагические события нанесли ей тяжелую психологическую и эмоциональную травму, поэтому у нее возникли поведенческие проблемы, из-за которых она никак не могла прижиться у приемных родителей. Так она и дрейфовала из приюта в семью и обратно, с крепнущим ощущением, что она нигде и никому не нужна. Поведение ее становилось все хуже, она начала убегать из приемных семей, и с каждым побегом властям все с большим трудом удавалось найти ее и привести назад. К семнадцати годам она уже прекрасно знала, как прятаться от тех, кто ее ищет, и с тех пор оставалась на свободе, сама себе хозяйка. На всех фотографиях, которые удалось найти Дэну, выглядела она красавицей, но вот в школе успевала не очень, рабочей специальности не имела, а потому, как и многие другие симпатичные девушки из неблагополучных семей, способом заработка она выбрала проституцию… или, вернее, проституция выбрала ее, поскольку выбора-то у нее особо и не было.
К тому времени, когда оборвалась ее короткая, несчастная жизнь, Кэрри исполнилось двадцать восемь лет и она была высокооплачиваемой девушкой по вызову. Один из ее клиентов захотел чего-то особо извращенного. Она отказалась, возникший спор закончился для Кэрри трагически. Ее убили за пять недель до того, как Дэн нашел ее, а ко времени его приезда она пролежала в могиле всего лишь месяц. С братом он разминулся на долгих двенадцать лет, тогда как от встречи с сестрой его отделил какой-то жалкий месяц.
Он говорил себе, что она была бы ему совершенно чужим человеком. У них нашлось бы слишком мало общего, а возможно, и ничего. Она могла бы и не обрадоваться встрече с ним, все-таки он — коп, а она — девушка по вызову. И он мог бы сожалеть, увидев женщину, которой стала его сестра. И почти наверняка, учитывая сложившиеся обстоятельства, их воссоединение и последующие отношения принесли бы с собой гораздо больше душевной боли, чем радости. Ему тогда было лишь двадцать два года, он только-только начал службу в полиции, когда нашел могилу сестры, и в двадцать два эмоционально он был еще очень уязвим, плакал, узнав о потере. Черт, даже теперь, прослужив в полиции много лет, навидавшись людей, которых убивали выстрелом в упор, резали, забивали насмерть, душили, закалившись работой, которую выполнял, он все равно иногда оплакивал брата и сестру, когда глубокой бессонной ночью вспоминал прошлое.
Частично в смерти Кэрри он винил себя. Чувствовал, что мог искать ее более активно и тогда успел бы найти живой. Но при этом знал, что вины на нем нет. Если бы он и нашел ее раньше, его слова или действия не заставили бы ее изменить образ жизни, она осталась бы той же девушкой по вызову, и он бы не смог предотвратить ее встречу с клиентом-убийцей. Он не заслуживал вины, которая глодала его. Вина эта была еще одним признаком свойственного ему комплекса Атласа: ему казалось, что он держит на плечах весь мир. Он понимал себя, даже мог смеяться над собой, иногда говорил (учитывая способность чувствовать за собой вину), что ему следовало бы родиться евреем. Но смех над собой ни в малейшей степени не умалял его чувство ответственности.
В общем, если сон никак не шел, мыслями он часто возвращался к Дельмару, Кэрри и Синди Лейки. Лежа в темноте, размышлял о человеческой способности убивать, о собственном бессилии спасти живых и рано или поздно начинал думать о том, что, по существу, убил мать, потому что она умерла от осложнений, возникших при его родах. Безумие. Но сам предмет размышлений сводил его с ума. Факт смерти. Факт убийства. Факт, что в каждом мужчине и женщине скрыт жаждущий насилия дикарь. Он так и не смог сжиться с этими непреложными фактами и полагал, что никогда не сможет. Продолжал верить, что жизнь драгоценна, а человечество благородно… или, во всяком случае, создавалось с тем, чтобы быть благородным. От Дельмара к Кэрри, от Кэрри к Синди Лейки: обычная ночная последовательность воспоминаний. Когда он заходил так далеко, то частенько находил себя на краю пропасти иррационального, согнувшимся под грузом вины и отчаяния, а потому иногда, не часто, но иногда, вставал с кровати, зажигал лампу и пил, пока не отключался.
Дельмар, Кэрри, Синди Лейки.
Если ему не удастся спасти дочь и мать Маккэффри, их имена пополнят череду нежеланных воспоминаний: Дельмар, Кэрри, Синди Лейки… Мелани и Лаура.
И тогда он, наверное, не сможет жить с самим собой. Дэн понимал, что он — всего лишь коп, всего лишь человек, ничем не отличающийся от других, не Атлас, не рыцарь в сверкающей броне, но глубоко внутри какая-то его часть хотела, чтобы он был рыцарем, и лишь благодаря этой части (мечтатель, наивный чудак) он, собственно, и жил. Без нее он бы, пожалуй, не протянул и дня. Вот почему он защищал Мелани и Лауру, словно членов своей семьи. Они стали ему дороги, и, позволив им умереть, он тоже умер бы, во всяком случае, эмоционально и психологически.
Дельмар, Кэрри, Синди Лейки… На этом последовательность пока еще обрывалась, и наконец он провалился в сон под ровное дыхание Лауры и Мелани, напоминавшее далекий морской прибой.
* * *
Шелдон Толбек бежал в ночь по заснеженному лугу, хотя местами глубина снега достигала колен. Склон горы серебрили сильный мороз и лунный свет. Он бежал прочь от коттеджа, выдыхая клубы пара и поднимая облака снега, которые в фантасмагорическом сиянии луны приобретали формы каких-то страшилищ.
