В частности, обсуждали отчуждение Чэн в пользу Вэнь. Не сам факт — это-то дело решенное, а условия, на которых будем жить после переговоров.
— А дальше? Оставишь мне Хоугуань, и что? Будет ли хоть какая-то автономия, или я стану лишь одним из чиновников в твоей свите?
Сдаваться тесть, определенно, не умел. Понимал же, что по краю ходит, но не мог не поторговаться за будущие преференции.
— Это, дядя Шу, зависит исключительно от вас, — ответил я ему. — Я не хочу вас обманывать, да и вообще, как вы уже имели возможность убедиться, врать не люблю. Поэтому скажу прямо — ваша спокойная старость будет спокойной ровно настолько, насколько вы будете тихо себя вести. Автономии можете взять столько, сколько захотите. Я могу даже налоговое бремя снизить до минимума, вы ведь не враг мне. Сейчас.
Тут Юлькин батя нервно сглотнул, а я продолжил:
— И, надеюсь, не станете им в будущем. Но если мне еще один раз придется призывать вас к ответу за ваши интриги, то постарайтесь бить наверняка и с гарантией, потому что я вас больше не пощажу даже при всей моей любви к вашей дочери. Это понятно?
Чэн Шу вздохнул и кивком дал знать, что все хорошо понял. И подписал все необходимые бумаги по передаче власти своей младшей дочери. Право сильного, оно, конечно, здорово, но лучше иметь документальное подтверждение заключенных соглашений. Китай же — бумаге веры больше, чем слову. Где-нибудь в Европе над такой бумажкой только посмеялись бы, а тут она имела вес пудового камня.
Следующий день был так же наполнен событиями, как и предыдущий. Придя к соглашению, мы начали готовиться к совету с союзниками, на котором мне предстояло выступать уже в новом для себя качестве. Времени до мероприятия оставалось всего ничего, а тут Вэнь с Чэн чуть войну не устроили. В общем, нам с тестем пришлось в срочном порядке связываться с вассалами и союзниками, чтобы уведомить их о том, что совет все же состоится, а войны не будет.
Такая себе работа, если честно. Сидишь за столом, диктуешь письма, потом проверяешь написанное, после чего споришь с тестем относительно того, насколько верен этот вот оборот, и не будет ли он, в свете произошедших событий, воспринят подозрительно или даже в штыки. Затем правки, еще одна читка, шифрование — хоть это без нас — и снова по кругу. Этому князю, этому маркизу, и этому вот еще не забыть…
Хорошо, что хотя бы со своими друзьям я мог не бояться сказать что-нибудь не то. Бешеной написал, что опасность миновала, Юльке — чтобы отводила войска, а господину Мо Ваньхуа, правителю города Улин, — выражал благодарность за поддержку и просил прибыть на совет, чтобы обсудить условия союза. Если не лично, то хотя бы отправить представителя. Например, мастера боевых искусств, который так и не примкнул к моей ватаге — не особенно я был склонен доверять тем, кто работал наемным убийцей. Но после моего скорого отъезда он нашел покровительство у улинского владыки.
И вот так десять дней. На одиннадцатый прибыла Юлька.
— Отец. — Она поклонилась ему холодно, демонстрируя лишь необходимый минимум почтительности при обращении младшего к старшему. После чего сразу же повернулась ко мне. — Тай.
Надо сказать, это была настоящая победа русско-китайской дипломатии в отношениях полов. Чопорная на людях китаянка обычно приветствовала меня, если мы были не одни, таким вот образом: «господин Вэнь» или «хоу Вэнь». И ни за что не желала называть меня по имени, чтобы продемонстрировать хоть капельку теплоты. В ночь же нападения на лесную усадьбу я ей высказал это, на что получил такой ответ:
— Это против правил приличия, Тай. Я не могу просто обращаться к тебе по имени при других людях. Они могут подумать, что я совсем тебя не уважаю.
Логика в этом была. Но…
— Правила — вещь, конечно, хорошая, — сказал я. — Но подумай вот о чем. Мы ведь собираемся собрать империю заново. И, весьма вероятно, что именно мы станем императором и императрицей. И в будущем еще хлебнем этих самых правил поведения. Давай хотя бы пока мы ими не скованы с ног до головы, немножко себя опустим.
В таком ключе, как оказалось, она на будущее еще не смотрела. И, обдумав мои слова, пришла к выводу, что да. Можем опустить. И впервые назвала меня по имени в присутствии посторонних. Чем порадовала невероятно.
Тут я прошу меня правильно понять, я не собирался ломать традиционный уклад в Китае, да и не смог бы, если уж на то пошло. Но свою-то жену я мог уговорить общаться нормально?
Юлька постояла в дверях, глядя, как мы ловко жонглируем свитками, и взглядом попросила меня выйти для приватного разговора. Лицо ее не предвещало ничего доброго.
— Почему он на свободе? Почему пишет письма вассалам?
Надо сказать, что особенно многого я в письме ей не сообщил. Сказал, что отец ее жив, но вопрос мы с ним решили. И раз уж теперь у нас мир, то пусть она идет с небольшим отрядом на Хоугуань, где мы все детально уже и обсудим.
И вот она приезжает, видит батю свободным и ни в чем не стесненным — есть из-за чего закипеть.
— Садись, дорогая. — Я указал на место за столом, где парочка слуг тут же сервировали чайную церемонию в миниатюре. — Давай я все тебе по порядку расскажу.
— Твой рассказ изменит тот факт, что на нас идет один из старых приятелей моего отца? — с нехорошим прищуром спросила она. — А он сам сидит и пишет письма, которые никто ему не мешает отправлять?
Не сказать, что у меня что-то дрогнуло внутри или оборвалось. Но неприятный такой осадочек появился. Всегда больно, когда думаешь, что умный и все предусмотрел, а тебя обманывают. Но, блин, как он осмелился? Чит-коды на бессмертие, что ли, скачал?
— Ладно, давай ты, только коротко. Самую суть.
А она была такова. За рекой, пока мы тут решали свои вопросы, сложилась коалиция из нескольких княжеств, которые решили идти войной на Вэнь. Причем духовным лидером этого союза являлся некий Гэ Дэмин, правитель земель под Инчуанем, что достаточно далеко от нас.
Имя этом мне уже было знакомо. Кажется, его называла Бешеная Цань, когда рассказывала, кто в свое время ее нанял, чтобы покончить со мной. Конечно, она не была уверена, что правильно определила заказчика, ведь имя князя ей никто не называл. Так, предполагала…
От дяди Шу, который очень активно мониторил ситуацию за рекой, я про господина Гэ тоже слышал. Правил он одной из самых сильных фракций на Срединных землях и давно заглядывался на Юг. Отличался сей муж с фамилией как название копья-клевца — на слух чуточку по-другому звучит — непомерными амбициями, большими батальонами и древностью рода. Вроде бы эти самые Гэ служили китайским императорам еще во времена династии Ся
[5].
