– Мы можем отозвать их, – пожал плечами Тур. – если получится устоять перед натиском секты, а затем нанести ей сокрушительное поражение, то выиграют все.
Офицеры задумался. Хаджар был не согласен с предложением Тура, но не стал говорить об этом сразу. Нейросеть активно обрабатывала полученную информацию и чем больше её поступало, тем лучше она могла сформулировать собственное решение. И, опираясь на это решение, Хаджар мог придумать очередной “безумный” план.
Именно для этого он и собирал постоянные военные совета. Потому что без советов опытных и знающих людей, нейросеть оставалась не более чем многофункциональным калькулятором, а сам генерал – мечником. Да, возможно, талантливым мечником, но не более того.
– Ты упускаешь важную деталь, Тур, – Неро поднялся и подошел к краю стола-карты. – пока мы будем заниматься укреплениями, никто не сможет дать гарантии, что секта не начнет подготовку полномасштабного наступления.
– Которые мы успешно выдержим. Так же, как выдержали нашествие зверей.
– Выдержали?! – рявкнул Гэлион. – может инженерам было не очень заметно, но большинство настоящих воинов либо лежат на лекарских койках, либо уже ждут дыма погребальных костров, чтобы он мог отнести их к домам праотцов!
Тур сощурился и сжал указку до белых костяшек.
– Ты намекаешь на то, что мои люди не принимали участия в битве?
– Нет. Не намекаю. Я говорю тебе это прямо. Пока мы сражались, вы прятались по пещерам!
– Да как ты смеешь! Необразованный крест…
Хаджару не пришлось хлопать рукой по столу или поднимать голос. Он просто дал волю своей энергии, пропитанной драконьей яростью. Этого хватило, чтобы дрогнуло пламя на факелах, чтобы стали гуще тени, а многочисленное оружие, разложенное по сундукам, сверкнуло голодной сталью.
Начавшие бесполезный спор офицеры тут же вытянулись, отсалютовали и уселись на места. Они все так же взглядами метали друг в друга копья, но уже молча.
– Как ни странно это для меня, но я соглашусь с Гэлионом.
Сказать, что народ в шатре был поражен высказыванием Лиан – не сказать ничего. Начальницы лучников соглашалась с главным кавалеристом так же часто, как луна поднималась в зенит вместе с солнцем, вишня расцветала зимой, а время поворачивалось вспять.
Они были как кипящее масло и вода. Как огонь и спирт.
– При всем уважении, Тур, – Лиан развернулась к опешившему инженеру. – ты не видел того, что видели мы. И во время сражения с шестым павильоном тебя тоже не было рядом. Ты просто не понимаешь, что предлагаешь. Мы не сможем усидеть за укреплениями. Черные Врата нас просто сметут.
Тур вздохнул. Хотел было что-то сказать. Возможно обидное и ядовитое, но в итоге просто махнул рукой и повернулся обратно к карте.
Он был профессионалом своего дела, а значит знал, когда нужно было признать собственную неправоту.
Другой человек не смог бы задержаться в военном совете Хаджара. Тот на дух не переносил напыщенных и твердолобых солдафонов.
– Сколько у нас раненных?
– Около трехсот тысяч, мой генерал, – тут же отчитался Лекарь.
– Сколько из них смогут взять в руки оружие через полторы недели?
В шатре повисла тишина. Все неотрывно смотрели на генерала. Во взгляде ясных, синих глаз они не находили ни капли сомнения или страха.
– Может семьдесят, восемьдесят тысяч.
Лекарь выглядел так, будто ему предложили продать душу демонам или родную мать в дешевый бордель. Но и он понимал, что Лунная армия не сможет пережить наступление секты.
В отличии от инженеров, лекари часто находились на передовой. Под вражескими атаками, они уносили раненных с поля боя. Пока люди были заняты тем, чтобы отнимать жизни друг у друга, они пытались их спасти.
Мало к кому Хаджар питал столько же безоговорочного уважения, как к полевым лекарям.
– А если мы используем ядра зверей? Их у нас теперь больше, чем у Балиума и Лидуса вместе взятых.
Тишина сменилась едва ли не испуганными шепотками. Да, бесспорно, после звериного нашествия они собрали богатую жатву. Но каждый практикующий знал, насколько опасно и болезненно использовать ядра зверей.
Не подвергнутые специальной алхимической обработки, он сохраняли всю ярость и гнев, коими обладал зверь при жизни.
– Сто тысяч, – после некоторых раздумий ответил главный лекарь. – это максимум, мой генерал. Из трехсот тысяч раненных, около пятидесяти тысяч не доживут до завтрашнего рассвета. Еще столько же уже никогда не смогут взять в руки оружие. Остальным, даже с помощью ядер, понадобиться не меньше месяца на восстановление.
– У нас нет месяца, – протянул Хаджар.
Генерал поднялся и встал рядом с Неро. Вдвоем они смотрели на обозначение главного павильона секты Черных Врат. Врага, которого они должны были одолеть, чтобы вернуться обратно на родину.
– Только прикажите, генерал, – голос Лергона звучал так же, как и молот бьющий о сталь. – и мои люди поднимутся из могил, чтобы встать под ваши знамена в этой битве.
Хаджар не сомневался в преданности офицера Балиумцев – Лергона. Во всяком случае, до тех пор, пока они сражались против общего противника.
– Неделя, – наконец произнес Хаджар. Нейросеть закончила свои вычисления прогнозом в тридцать пять процентов. – через неделю мы отправимся к их Змеиным Вратам.
Некоторое время в шатре было тихо, а потом совет затянулся еще на несколько часов. Офицеры обсуждали детали плана, предлагали все новые и новые идеи, искали возможности как уцелеть и победить в предстоящей битве. За всем этим они пытались забыть о том, что там, в главном дворце секты, их ждал Патриарх – Небесный Солдат.
Глава 160
– Это безумие, Хадж.
Неро курил крепкий табак и смотрел на ряды погребальных костров. Сотни, тысячи, они уносили пепел погибших воинов к небу. Там их души подхватывал ветер, провожающий погибших к дому праотцов. Встретят ли те своих далеких потомков вином или розгами? Это зависело только от того, какую жизнь прожил человек.
Был ли он честен и отважен. Был ли крепок духом. Жил ли свободно. Умер ли достойно.
Хаджар, задавая себе эти вопросы, не мог уверенно ответить, как бы встретили его самого.
– Что именно? – спросил Хаджар, затягиваясь собственным табаком.
Это помогло ему почти так же, как Азрея. Та, с момента окончания битвы, так и не просыпалась. И лишь по тому, что из специального сундучка регулярного пропадало мясо, Хаджар понимал, что котенок иногда приходит в себя.
– Все это, – Неро указал одновременно и на костры, и на лагерь.
Солдаты пели похоронные песни. Кто-то играл на Ронг’Жа, другие били в барабаны. Хаджар уже не помнил, когда в последний раз брал музыкальный инструмент в руки. В последнее время он держал в них либо меч, либо судьбы миллионов людей. Вторая ноша, на удивление, с каждым днем становилась все легче и легче.
