Хаджар сел на корточки и дотронулся до воды.
Обжигающе холодная. Даже на ощупь – жутко соленая.
Он поднял взгляд и где-то там, вдалеке, увидел, как в черную полосу сливается пасмурное небо и встревоженная ветром вода. Что было там? За этой преградой в виде причудливого обмана зрения.
Найти ответ на этот вопрос Хаджару не дал мощный рык. Из воды, как сперва показалось, поднялась исполинская черная гора. Потоки воды с ревом падали с её гладких утесов и валунов.
Но, чем выше гора, чем больше с ней воды стекало, тем отчётливее в граните различалась спутанная шерсть. В утесах и валунах – мощные мышцы, стянутые в тугие узлы.
Два драгоценных камня – яркие, серебристые глаза.
Огромный буйвол встал перед Хаджаром, заслонив собой горизонт и путь к морю. Его рога будто бы мельничные жернова угрожали перемолоть нахального человечишку, возомнившего себя хозяином берега.
Из расширяющихся при дыхании ноздрей монстра вырывались клубы пара. Такого горячего, что вскипала пена на волнах и с шипением испарялись на раскаленных камнях.
Хаджар знал, что если он не одолеет этого буйвола, если не свалит его обратно в воду, то путь ему будет закрыт. Горизонт так и останется несбыточной мечтой, и он уже никогда не сможет сойти с этого берега и отправиться в путь.
Он не мог этого допустить!
Лунный Стебель сам собой лег в ладонь, найдя свое место среди мозолей и шрамов. Засветилась татуировка на спине Хаджара. Вокруг его ног кружились вихри энергии и порой, изредка, в них можно было увидеть силуэт танцующего дракона.
Вспыхнули решимостью и волей голубые, почти синие глаза.
Хаджар был готов к битве. Он ждал её как мать, стоя у порога, ждет заблудшего сына.
Буйвол взревел. Его могучее горло заставило мелкие камешки подпрыгивать и скатываться в разгоряченное телом и дыханием море.
Хаджар использовал свой лучший удар. Его меч рассек пространство со скоростью, с какой не падают даже самые быстрые и горячие звезды.
На мгновение могло показаться, что от одного лишь взмаха Хаджара море, на расстояние до двадцати метров, расступилось в сторону. Что появилась сеточка трещин на камнях, и что в воздухе осталась белая, тут же исчезнувшая полоска.
Удар Хаджара был сильнее всех, что он наносил прежде. Потому что перед ним стоял самый страшный враг. Враг который ничего не хотел отнять у Хаджара. Ничего, кроме свободы.
Буйвол поднял на рога волну энергии меча, способную смертельно ранить Небесного Солдата начальной ступени. Это выглядело так, будто бы на его “оружии” заплясал настоящий шторм стального света и драконы громом ревели в этом шторме.
А затем все стихло.
Буйвол пару раз мотнул головой и шторм исчез. Порванными лоскутами он упал в море и исчез среди белой пены и брызг.
Хаджар, тяжело дыша, отступил на шаг. Его волосы разметались и прилипли ко потному лбу.
Но он не собирался сдаваться.
Только не сейчас.
Только не когда горизонт был так близко…
Хаджар опустил вторую ладонь ни клинок и вихрь энергии уже больше не кружил вокруг ступней. Он поднялся до колен, и дракон в нем стал намного отчетливее.
Лунный Стебель вспыхнул стальным сиянием. Он задрожал и будто бы застонал, будучи не в силах сдержать энергии своего хозяина. Этот удар был еще сильнее и быстрее предыдущего.
– Весенний Ветер! – взревел Хаджар.
И если в прошлом ударе он использовал лишь собственную энергию и знания о Пути Меча, то теперь… К ним прибавилась техника дракона Травеса. Техника, в несколько раз способная усилить любой из ударов.
Хаджар почувствовал, как запас энергии мира в нем сократился едва ли не на четверть.
Но оно того стоило.
Вертикальный разрез-удар, несущийся к буйволу, разрезал воду и камни. Он заставлял воздух петь жалобную песнь, а шум прибоя меркнуть перед ревом призрачной морды дракона, таившейся в этом ударе.
Буйвол наклонил голову, выставив вперед рога. Удар столкнулся с ними, но не исчез, как его предшественник.
Монстр взревел. По его черной шерсти потекла густая кровь. Но удар не смог рассечь крепкого черепа. Буйвола лишь отодвинуло на несколько метров. Поднялись высокие волны, с грохотом упавшие на камни. Клубы пара устремились к небу, но на этом все.
Преграда все еще стояла перед Хаджаром. А что делал Безумный Генерал, когда видел перед собой преграды? Когда его опутывали даже самыми крепкими оковами? Правильно – он их разбивал.
Еще сотню раз Хаджар с ревом отправлял свои удары в полет. Еще тысячу раз, все с тем же ревом, он бросался в ближний бой, скрещивая клинок с рогами.
От обменов ударами монстра и человека, трескались камни, вскипала вода, а на встречу белым небесным молниям вздымались иные – стальные.
Кто знает сколько дней, недель, месяцев или даже лет минуло в этой непрекращающейся битве.
Хаджар не испытывал ни голода, ни жажды, ни усталости. Каждый раз, когда запас энергии мира в его теле заканчивался, то каким-то чудом он восполнялся вновь.
Порой их битва останавливалась. Небольшая пауза в череды звона стали и алой россыпи кровавых брызг. В такие моменты Хаджар садился на камни и долгое время вглядывался в глаза буйволу.
Он больше не мог никуда смотреть. Как бы он не поворачивался, как бы не вертелся, но всегда оказывался на краю скалистого берега. На краткий миг перед ним возникал образ черного, пугающего, наполненного бурей и штормом горизонта, но затем его тут же закрывал буйвол.
Насколько был уставшим Хаджар – настолько израненным оказывался монстр. Насколько был готов Хаджар к битве – настолько же спокойным и монументальным становился монстр.
Это напоминало собой танец. Танец скалистого берега и беспокойной воды. Та все била о камни, пытаясь прорезать себя путь дальше – к новому и неизведанному. Но те стойко выдерживали даже самые яростные её атаки. Лишь со временем они слегка обтесывались, но никогда не уступали полностью.
Когда минуло столько времени, что хватило бы, чтобы исчез в песках дворец короля и забылось имя легендарного Безумного Генерала. Их битва, наконец, закончилась.
Хаджар поднялся на ноги и подошел к самому краю. От пропасти его отделял меньше чем шаг – простое желание. И столь же близко к нему встал и буйвол. Хаджар поднял ладонь и опустил её на лоб монстру.
Как вода, смиряется перед непреодолимой преградой, так и Хаджар обрел смирение перед непреодолимой преградой. Он был простым человеком. Не гением и не героем. Он не желал многого и не стремился к возвышенным идеалам.
Он просто жил и этого было…
Мир вокруг, недавно спокойный, словно смяло что-то могучее и отчаянное. Как если бы та самая мать, стоявшая у порога, увидела, что её израненный сын не сможет дойти до отчего дома.
