– Нисколько не сомневался в том, что ты бывал в лучшем борделе Весеннего, – Хаджар толкнул друга плечом.
Тот ответил тем же, со словами:
– Только жене не рассказывай.
Они некоторое время смеялись.
– Там работала девушка с разноцветными глазами. Её звали Эйне. Колин Лаврийский, демонов адъютант, не нашел ничего лучше, кроме как на глазах умирающей матери изнасиловать и убить её дочь.
Неро скривился.
– С одной стороны – история банальная, но от того не менее мерзкая. Теперь я понимаю, почему ты так сильно хотел убить Колина. Только вот – с драконом что? Если учесть, что ты никогда не жил в горной деревне…
– Жил, но не в горной, – перебил Хаджар. – после того как я сбежал из борделя, то попал в подземную пещеру. Там лежал плененный дракон.
– Погоди, – теперь уже перебил сам Неро. – настоящий, живой, огромный, огнедышащий…
– Все так, – кивнул Хаджар. – но не огнедышащий. Не все дракона огнем управляют. Это заблуждение.
– Да, а ты откуда знаешь? Вы с ним там за жизнь потрепаться успели?
Хаджар уже собирался ответить, но внезапно понял, что не знает ответа. Он действительно понятия не имел, откуда знает о том, что не все драконы управляют огнем.
– Не важно, – отмахнулся Хаджар. – в общем, мы с ним договорились. За исполнение его мести, он отдал мне свое сердце.
Неро скептически посмотрел на ширину груди друга.
– Это метафора, – пояснил Хаджар. – там был какой-то сложный процесс, который я плохо помню. Так что не суть… Потом меня нашли деревенские. Выходили, отмыли. Потом от торговца я узнал, что Элейн еще жива. Отправился в армию. Дальше ты и сам все знаешь.
В камере повисла тишина. Не тяжелая, но и не из приятных.
– Забавно, – протянул Неро, вновь выдыхая кружочки дыма. – Получается ты мне друг и дважды брат. По выбору и по крови. И Элейн… Если честно, я думал, что у меня получиться вас сосватать. Отличная вышла бы пара. А оказывается, ты её брат… Знаешь, это, скорее всего, разобьет её сердце.
– Разобьет? – переспросил Хаджар. – ты же сказал, что отец вам все рассказал.
– Мне, – поправил Неро. – мне он все рассказал. А Элейн я с тех пор не видел. Если верить слугам – она не выходила из башни. Так что какую именно ложь ей скормил мой папашка – понятия не имею.
У Неро всегда были сложные отношения с Примусом, но Хаджар знал одно. Несмотря ни на что, Неро любил отца. И он бы никому не позволил убить своего “папашку”.
– Меня с Серой заперли в покоях, – внезапно начал свой рассказ Неро. – клятый Наместник наложил какую-то волшебную печать на двери. Мы выбраться неделю не могли.
– Неделю?!
– Ага. Ты, если что, девятый день уже здесь находишься.
Хаджар грязно выругался, что заставило его друга улыбнуться.
– Сера, звезда моих очей, смогла проделать в этой печати что-то вроде “отверстия”. В него я и успел нырнуть. Потом тебя нашел…
Они снова замолчали. За окном светила убывающая Луна. Качались цепи с крюками. Курили два друга. Два брата. Возможно, самые родные друг для друга люди в этом забытом богами мире.
– Жизнь – дерьмо, да? – печально улыбнулся Неро.
– Ну, уж точно не благоухающее розами поле.
– Ты так сильно хочешь его убить?
– А ты бы не хотел?
Неро посмотрел на сверток.
– Хотел бы, – кивнул он. – Но я не хочу видеть, как моего друга, будущего дядю моих детей, моего брата сожгут заживо.
– Я не могу, дружище, – покачал головой Хаджар. – я не могу сбежать. Если я это сделаю, то с тобой в Море Песка уже отправиться не друг и не брат. Это будет ходячий мертвец. Призрак.
– Проклятье! – не сдержался Неро и таки ударил по стене. Трещина, шириной в ладонь, рванула куда-то под потолок. – И что ты мне прикажешь делать, Хадж?! Смотреть на то, как ты горишь?
– Все мы горим, – улыбнулся Хаджар. – каждый – в своем собственном огне.
– Философ, демонов.
– Принц избалованный.
– Психопат босоногий.
Неро отвернулся и что-то вытер со щеки. Он поднялся и направился к двери. На мгновение остановившись, он потянулся к рукоять Лунного Стебля, но в последний момент остановился.
Не оборачиваясь, он произнес:
– Живи свободно, мой друг.
– Умри достойно, мой брат.
Глава 247
Как и предполагал Хаджар, Примус не решился навестить узника перед казнью. С утра, в день, когда был намечен час сжигания “лжепринца” и “генерала предателя”, в камеру вошло пятеро. Четыре стражника Лидуса и надзирающий за ними воин в зеленой броне.
Пока четыре соотечественника заковывали Хаджара в кандалы, воин пристально следил за ними. Попутно он щедро одаривал Хаджара пинками, словами о превосходстве империи и том, что такой червь как Хаджар не достоин дышать с ним одним воздухом. Что-то про деревенщину, про босоногих Лидусцев и прочее.
И если сам Хаджар сносил все это со стоическим выражением лица, то стражников сильно задевало. Они выглядели побитыми псами, скулящими перед жестоким хозяином. Их руки дрожали. Их лица источали боль и сожаление.
Когда на запястьях и лодыжках Хаджара защелкнулись тяжелые кандалы, стражники бережно подняли узника на ноги.
– Несите этот мусор на выход, – распорядился имперский легионер.
Бросив очередной, полный презрения взгляд в сторону Хаджара, он вышел из камеры первым.
Стражники послушно повели Хаджара на выход. Тот не мог передвигаться иначе, кроме как мелкими, шаркающими шажками. Больше не позволяли кандалы и цепь. Та соединяла не только лодыжки, но и протянулась от запястий в центр – вниз. Это мешало Хаджар поднять руки выше уровня пояса.
У самого выхода, один из стражей будто специально споткнулся. Хаджар почувствовал как нему за пояс поместили что-то небольшое и твердое.
– Это пилюля со смертельным, безболезненным ядом, – прошептал на ухо стражник. – простите, генерал, это все чем мы вам можем помочь.
Хаджар с удивлением посмотрел на стражей, но те старательно прятали взгляды в пол. Внезапно Хаджар понял, что они выглядели побитыми псами вовсе не из-за слов легионера. Удивительно, но так на них повлиял тот факт, что им собственноручно приходилось подготавливать своего кумира к смерти.
Хаджар их прекрасно понимал.
Перед глазами вновь всплыло лицо Атикуса. Демонов “несчастный генерал”. Как долго он будет теперь являться в мысли к Хаджару. Сколько еще память о его ошибках будет руководить действиями Безумного Генерала?
Хаджар повели по широкому коридору. Мимо пустых камер – Примус, наученный горьким опытом, почти не держал узников. Вершил правосудие быстро и, зачастую, на месте. Суды Лидуса в девяти случае из десяти выносили обвинительные приговоры. Иногда, это было даже к лучшему. Но только – иногда.
