И все же, они прятали взгляды.
– И сегодня мы с вами, наконец, избавимся от последнего паразита на теле нашей славной родины! Этот мелкий жук, разъедающий нас изнутри, принял облик героя! Обманом и предательством он возглавил армию Лунной Лин! Саму же воительницу он отправил на верную смерть! Погубил тысячи людей! Заключил подлый, продажный договор с нашим врагом – Балиумом! И все это, чтобы попасть сюда и получить возможность воткнуть мне, вашему Королю, нож в спину! Ради этого он не гнушался ничем! Использовал моего сына! Мою дочь, которую попытался силой взять во время их охоты!
Элейн в этот момент отшатнулась от отца, но затем её лицо вновь приняло ту же беспристрастную маску. Хаджар заметил, как в руках Наместника светиться тусклым светом небольшой медальон.
Не нужно быть гением, чтобы сложить эти два момента воедино и получить общую картину происходящего. От ярости, Хаджар едва было не сломал столп. И если бы не боль от ошейника, даже его сил смертного хватило бы, чтобы сломать стол, толщиной в пояс здорового человека.
Этот шум и треск произвел на толпу оживляющее впечатление. Они увидели не ярость Хаджара, направленную на короля и наместника, а то что их генерал пока еще не собирался сдаваться…
Каждый в происходящем видел что-то свое…
– За эти тяжкие преступления, я приговариваю лжепринца, Хаджара Дюрана к казни через сожжение. Дабы праотцы встретили его, заживо сгоревшим, печатью бесчестия, плюнули ему в обгорелое лицо и не пустили в свой дом!
Палач, пряча взгляд, поджег огнивом факел и шагнул в сторону Хаджара. В этот самый момент внутри толпы раздалось:
– Последнее слово! По заветам предков, у приговоренного есть последнее слово!
Палач замер. Факел так и не коснулся хвороста.
– Последнее слово! – подхватили где-то рядом.
– Последнее слово! – раздалось с другой стороны.
Спустя минуту многомиллионная толпа дружно скандировала:
– Последнее слово!
Примерно полминуты миллионы людей скандировали свое требование, пока Король не взмахнул позволительно рукой. Видимо и самому Примусу, уверенному в исходе сегодняшних событий, стало интересно, что же такого мог сказать принц.
Толпа замолчала. Исчезла дорога, по которой вели на смерть прославленного генерала. Стражники Лидуса замешались в толпе. Они стояли рядом со своими соотечественниками. Сняв шлемы, опустив щиты и копья, они смотрели в сторону помоста.
Только лишь несколько сотен легионеров все так же держали мечи направленными на людей.
– Вы знаете, – голос Хаджара, не звучал подобно грому, но слышали его все и каждый. – смотрю я на вас и мне становиться обидно… Обидно, что я родился именно в этой стране и что именно вас мне суждено до конца своих дней называть своими соотечественниками!
Сказать, что никто не ожидал от генерала таких слов – не сказать ничего. В абсолютной тишине, наступившей после этих слов, вороньим карканьем звучал смех Наместника и Примуса.
– И этого человека вы назначили своим героем?! – прокричал Король.
– Я еще не закончил! – рявкнул Хаджар. И несмотря на то, что он был лишен энергии, силы в этом выкрики было столько, что мир вновь погрузился в тишину. – Где вы были, соотечественники, когда убивали моего отца?! Когда братоубийца вырвал из груди моей матери её еще бьющееся сердце!
Элейн дернулась, её лицо исказила, на миг, гримаса, а затем амулет в руках Наместника засиял ярче и сильнее. Ярости в Хаджаре было столько, что если не факел палача, то именно она подожжет хворост.
– Где вы были, когда ваших отцов, братьев, сестер, жен сгоняли на рудник! Где вы были, когда мои воины проливали кровь на Хребте Синего Ветра?! Где вы были, когда Лунная Лин рассталась со своей жизнью ради вас?! Где вы были, когда ваши соотечественники гибли в черных горах Балиума?! И где вы сейчас, когда на ваших глазах вновь творится несправедливость?!
Примус, понявший в какую сторону клонит Хаджар, до белых костяшек сжал парапет балкона.
– Палач, немедленно…
– Замолчи, братоубийца! – рявкнул Хаджар. – мое слово еще не окончено! Вы, народ за который мой отец, его отец, и отец его отца проливали кровь! Что вы делаете сейчас?! Стоите и смотрите, пряча глаза?! Почему вы не смотрите мне в лицо?! Вам страшно увидеть в моих глазах ваше собственное отражение?! Посмотрите же на меня! Посмотрите!
Один за другим люди отрывали взгляды от собственных ступней. Они смотрели в чистые, синие, преисполненные яростью и решительностью глаза. И видели в них собственные отражение. Испуганных, нерешительных людей.
– Кто стоит перед вами? Лишь пара сотен иноземцев. Они топчут наши земли. Срывают наши флаги. Убивают наших людей. Используют нашу страны как амбар, из которого можно унести все, что им захочется. И что же делаете вы, мои соотечественники? Ничего.
И тишина. И улыбка Примуса, понявшего, что все же, ничего не произойдет. Народ Лидуса не был един. И уж тем более, он не был отважен. Что сделают горожане перед лицом неминуемой смерти, заключенной в клинках легионеров. Правильно – ничего.
– И вы, наверное, думаете, что я прошел весь этот путь только чтобы подобраться ближе к Примусу?! – Хаджар повернул голову в сторону короля и улыбнулся. Широко, воинственно и кровожадно. Неро вздрогнул от этой улыбки. Он знал, что ни один враг, которого Безумный Генерал одаривал подобным оскалом, так и не дожил до следующего рассвета. – Тебя, пес, я мог убить в любой момент! Твой дворец – твой же гроб, от которого у меня есть все ключи. Так почему же сейчас я здесь? На этом помосте. Ответ этот прост! Из-за вас. Из-за Лидуса, ради которого умер мой отец! Моя мать!
План Хаджара никогда не включал в себя простую месть Примусу. В чем смысл отбирать у человека жизнь, если жизнью этого человека было государство. Нет, Хаджар собирался отобрать у Примуса всё. И начинал он с людей, которыми тот управлял.
Хаджар собирался украсть и Короля из-под носа его собственную страну!
– Так сколько же еще вы будете роптать и забиваться в угол, подобно ягнятам?! Не пора ли уже вскинуть кулак в небо. Не пора ли прокричать воинственный клич и забрать обратно то, что всегда по праву принадлежало вам?! Так скажите же мне, народ Лидуса, вы со мной?!
И…
Тишина.
Безмолвие.
Бездействие.
Люди вновь отвернулись от прославленного генерала. Они спрятали взгляды где-то под собственными ногами.
Зазвучали смех и аплодисменты. Они доносились со стороны балкона.
– Палач, – вытер слезы Примус. – заканчивайте этот фарс. Исполните приговор!
Палач вздрогнул. Он медленно направился в сторону хвороста, но… и на этот раз факелу не было суждено зажечь костер. В голову палачу прилетел камень. А затем второй такой же – в шлем одного из легионеров, окруживших помост.
