Хаджар мог бы легко вырубить всех шестерых, но зачем?
Вновь оттолкнувшись, он быстро и незаметно переместился на стену. Стоя на кончике одного из бревен, Хаджар вглядывался в лежавшую перед ним пустыню. Совсем скоро он отправиться в путь, который, возможно, закончится не успев начаться. А возможно – изменит его жизнь. Но все это не сейчас.
Поправив тело Ильмены и придерживая её весьма за пикантную часть тела, Хаджар такой же незаметной тенью соскользнул со стены и оказался за пределами города.
Здесь, всего в получасе ходьбы от города, находился схрон Хаджара. Под небольшим кустарником – сундук вкопанный в песок.
Положив Ильмену рядом, Хаджар отрыл свои небогатые пожитки. Внутри сундука лежало всего несколько свертков. Шуба из белого меха (которая вряд ли пригодится в ближайшее время) спальник, медальон генерала Лунной Армии, свитки и несколько покрывал.
Собственно, именно их Хаджар и искал.
Расстелив полотна на песке, Хаджар переложил на них Ильмену и накрыл её плотным одеялом. Сам же, запалив ксотер из того самого кустарника, поджег табак в трубке и поднял глаза к звездам.
Небо пустыни, по сравнению с небом Лидуса, все равно что ювелирная лавка по сравнению с лотком уличного торговца бижутерией. Порой Хаджару даже казалось, что ночью здесь было светлее, чем днем. Свет лился с неба как вода сквозь прорези черного бархата.
– Может хватит прятаться, Эйнен, – произнес в пустоту Хаджар.
Спустя пару секунд из тени, отбрасываемой костром, буквально “вышел” островитянин. На его плече висела простая тряпичная сумка, в руках все тот же посох с железными набалдашниками. Разве что вместо сандаль он носил подобие сапогов – обмотки из шкур животных.
– Ты не мог меня почувствовать, Северянин.
– Не мог, – согласился Хаджар. – просто я знал, что ты будешь поблизости.
Островитянин сел рядом и достал из складок одежды длинную, тонкую трубку. Совсем не похожую на ту, которую использовал Хаджар.
– Нам долгое время идти вместе, Северянин, – говорил Эйнен. – лучше три года испытывать судьбу с другом, чем с недругом.
– Другом, – повторил Хаджар.
Больше за этот вечер они не сказали друг другу ни слова. На следующее утро Ильмена проснулась с головной болью и полным отсутствием воспоминаний о прошедшей ночи и предшествующем ей вечере. С трудом получилось убедить девушку, что ни она, ни её честь никоим образом не пострадали.
Видимо, честные глаза(веки) Эйнена все же подействовали, потому как через полчаса Ильмена все же убрала кинжалы и больше не пыталась никого ими продырявить.
Еще через час они втроем подошли к условленному месте, где помимо Шакара (и его верблюда) находился еще и Шакх. По взгляду мальчишки, Хаджар понял, что ничего путного на ум юноше не пришло.
Ревность – жуткая штука.
– Хорошо, что вы здесь, достопочтенная Ильмена, – вежливо кивнул караванщик.
Подобная вежливость от адепта к практикующему была необычно только для Империи или Лидуса. Для пустынников же отсутствие манер означало потеряю уважения окружающих.
– Увы, этой ночью мы недосчитались двух наших охранников, так что если вы все еще испытываете желание отправиться вместе с нами, то милости прошу.
Естественно Ильмена это желание испытывала. А вот Хаджар заметил недвусмысленные бинты на руках Шакха. Оставалось надеятся, что это не более чем совпадение, потому что иначе путешествие сквозь пески могло стать еще интереснее, чем предполагалось.
Глава 265
Эйнен, как и Хаджар, выглядел весьма обеспокоенным данной новостью. Ну, насколько вообще каменное лицо лысого островитянина могло хоть как-то выражать его эмоции.
– Это не в моих правилах, но учитывая ситуацию, – продолжал Шакар. – я задержусь на полчаса, чтобы вы, ильмена, успели собрать свои вещи.
Девушка покачала головой, а потом тут же скривилась. Не самая лучшая идея так активно использовать шею после того, как весь вечер активно использовалось горло. Алкоголь, голова и утро – не самые лучшие союзники.
– У меня есть все, что необходимо для такого путешествия, – заявила девушка.
Несмотря на то, что все скептически отнеслись к заявлению леди, одетой лишь в легкие кожаные штаны и женский нагрудник, переубеждать не стали. У практикующих, да и вообще – среди незнакомых друг другу странников такое принято не было. Они не друзья и не родственники, чтобы заботиться о ближнем сверх меры.
Разве что Шакх попытался что-то сказать, но был остановлен властным взмахом руки Шакара. Хаджара вновь тронула легкая нотка ностальгии. Когда-то и он таким же жестом останавливал зарождающийся спор среди старших офицеров Лунной Армии.
Сейчас, спустя едва ли не год, казалось, будто это было где-то в прошлой жизни.
– Тогда выдвигаемся. Караван уходит вечером и у вас будет целый день, чтобы познакомиться с нашим маршрутом, старшими погонщиками и всем прочим.
Шакар издал какой-то непонятный звук, больше всего похожий на “Ийцк” и его верблюд двинулся вперед. Следом поковылял Шакх. Только когда двое отошли на расстояние в десяток метров, в движение пришла отставшая троица.
Не то чтобы они предпочитали держаться вместе, просто у каждого был личный мотив оказаться подальше от Небесного Солдата и его племянника. Чем руководствовались Эйнен и Ильмена, Хаджар не знал. Сам же он собирался хоть немного отдохнуть и насладиться рассветом.
Солнце поднималось над ровной поверхностью выжженный земли. Укрывая золотым покрывалом скалы-клыки, оно рассекало лазурный свод, отчаянно сражаясь со слабеющей тьмой ночи. На западе все еще виднелись звезды и убегающая от преследователя красавица Луна.
Горячий пыл солнца уже ласкал лица идущих и те поспешно нацепляли шелковые платки, чтобы не высохли губы и не першило в горле. Хаджар, подняв шарф к переносице, смотрел на облака. Те, словно крылья, распахнулись вокруг огненного шара.
Как два клинка, они кружили вокруг него, но не смели подойти ближе.
Хаджар дотронулся до рукояти меча. В такие моменты он жалел, что у него нет свободной недели на глубокую медитацию. Может тогда он смог бы поймать птицу озарения за хвост и пройти чуть дальше по пути Духа Меча.
В последнее время он все чаще стал замечать, что видит тень меча даже в самых простых предметах. В том как он держал ложку, когда ел невкусную похлебку. Как ласкал женщин (что происходило не так уж и часто, а хотелось бы, разумеется – чаще). Как он говорил, а порой даже – думал. Как двигались по песку его ноги. Как двигался сам песок, как весело бежал рядом порыв ветра, несущий с собой истории о далеких землях и удивительных местах.
Во всем этом таилась неуловимая, сравнимая с миражом тень меча.
Это чувство, словно застарелый зуд, засело где-то в затылке и не давало Хаджару покоя.
