Он призвал почти всю энергию, которую только успел восстановить за время отдыха. Он призвал все знания о Пути Меча, а после битвы с Разбойниками Красного Черепа, Хаджар чуть продвинулся по этой тропе.
Теперь он не только знал, но и понимал больше, чем раньше.
Кровь прыснула сквозь бинты на лезвие клинка. С ревом Хаджар сделал рубящий взмах. На этот раз не было ни молний, ни грома. Небо не почернело и не разверзлось. Не появились молнии, принимающие облик драконов. Но тем не менее, прямо над головой Умара появился призрачный, синий серп. Шейх, стоящий в семидесяти шагах от Хаджара, даже не обратил на него внимания.
Зеленые лучи, эхо от его стойки, взвились лианами и, опутав серп, разбили его на мириады синих осколков.
Хаджар, выдохнув, с трудом убрал меч в ножны и, с еще большим усилием, взобрался на лягушку.
– Ты явно не в своем уме, Северянин, – покачал головой Эйнен.
Стражи дворца уже были совсем близко, но куда им тягаться со скоростью лягушек. Те за пару секунд оставили их далеко позади.
Мелькали улицы, дома превращались в одну размытую полоску из серого камня. Люди, занимавшиеся восстановлением Курхадана после битвы, шарахилсь в сторону, когда мимо проносились два всадника.
Хаджар, сняв кафтан, примотал им себя к луке седла. Он не был уверен, что сможет сохранить сознание при таком бешенном темпе.
Эйнен и Хаджар, будто воры, сбегали из города, который они же и помогли отстоять. И ни у одного из них не возникало мысли, что это не справедливо. Справедливости в этом мире не существовало. Было лишь то, что ты можешь сделать и что – нет.
И все же, покидая Курхадан и взбираясь на ближайший бархан, Хаджар, едва ли не против воли, обернулся. Там, на вершине горы, в искусственном, но таком родном лесу, стояло одинокая фигура. Развевались её одежды, будто оторванный от вечернего небо лоскуты шелка и бархата.
Хаджар отвернулся. На этот раз ему было сложнее устоять перед чарами Игнес. Вскоре они скрылись за барханами, оставляя оазис позади.
Дух же пока не торопилась уходить. Она стояла на краю и смотрела на золотое море, плывущее перед ней. Для неё барханы – те же волны. Для смертных они, зачастую, казались неподвижными, но для Игнес…
Он протянула вперед руку. За многие километры от неё, кровь, обагрившая дорожки в саду шейха, засветилась. Она будто ожила, начала собираться в капли и медленно поднимать в воздух. А затем, со скоростью стрелы Умара, которую тот все же выпустил из лука (в небо), они долетели до Игнес.
Та что-то прошептала и кровь сгустилась, застыла, приняв форму рубина, занявшего место на поясе Игнес.
– Я видела как рождались и умирали Империи, как падали и понимались Боги, – силуэт женщины, невозможной красоты, постепенно истаивал. – но не думала, что я когда-нибудь встречу твоего потомка. Да пожрет тебя бездна, Черный Генерал. Надеюсь, даже в посмертии твои страдания немыслимы.
Над головой Хаджара пролетел порыв веселого ветра. Кажется, он что-то ему нашептывал.
Глава 307
Сидя на песке, Хаджар смотрел на то, как над Курхаданом взрывались купола разноцветных фейерверков. На второй день после отражения атаки разбойников, оазис праздновал свою победу.
Даже отсюда, на растоянии в несколько километров, чувствовался запах вина и цветов. Их лепестками устилали дороги перед шествующим по ним воинам. Раненных жители, скрепив щиты ремнями, носили на руках. Они чествовали своих героев.
Девушки дарили им поцелуи, матери с гордостью роняли слезы счастья. Дети веселились, бегая рядом с всадниками, одаривая их миниатюрными букетами цветов.
Музыканты играли самые веселые и радужные песни. Гигантские костры разгоняли ночной холод и мрак.
Порой музыка и праздник замирали. Люди, с глазами светящимися восхищением и уважением, падали ниц перед своим шейхом. Тот стоял на подиуме, покоящемся на плечах крепких носильщиков. За ним шествовали девушки и юноши изумительной красоты. Почти обнаженные, в прозрачных шелках, они выглядели нимфами, сопровождающими св…
– И долго ты будешь подглядывать? – прозвучал голос у подножия бархана.
Хаджар тихонько выругался и сложил подзорную трубу. Бросив прощальный взгляд на удивительную скалу-оазис, он соскользнул по бархану. В последнее время у него это получалось все лучше и лучше, чего не скажешь про Эйнена. Тот, по-старинке, предпочитал спускаться пешком.
Островитянин, кутаясь в плотный плед, сидел около костра. Запасливый Эйнен, перед побегом из Курхадана, успел набить сумки сухим “хворостом”. Поскольку дерево здесь ценилось больше, чем золото, то использовали кости пустынных зверей, выдержанных в специальном растворе.
Дым от костра получался необычно белый и лишенный всяческого запаха.
– И не смотри на меня так, Северянин, – Эйнен сидел с закрытыми глазами, но Хаджара это уже давно не смущало. – ты прекрасно знаешь, что мы не можем оставить караван.
– Если бы не контракт…
– Если бы не контракт, – перебил Эйнен. – то мы с тобой заблудились в этом море быстрее, чем…
Теперь настал черед перебивать Хаджару. Он, кровожадно ухмыльнувшись, достал из-за пазухи небольшой сверток. Веки Эйнена слегка дрогнули, а затем в свете костра заблестели его нечеловеческие, фиолетовые глаза.
– Это то, о чем я думаю?
Хаджар кивнул.
– Забрал с тела одного из Небесных Солдат, участвовавших в битве, – сказал Хаджар.
В памяти сами собой появились воспоминания о том, как один из мощных ударов Рыцаря Духа отправил противника в полет, закончившийся едва ли не около Хаджара. Не воспользоваться такой удачей не мог ни один добропорядочный путешественник.
– Это называется мародерством, Северянин.
– Это называется мозгами, – Хаджар постучал пальцем по виску и спрятал карту обратно. – здесь указан путь едва ли не до самой Империи. Через оазисы и Пустынные Города.
Эйнен дернулся и воровато оглянулся. Его костяшки побелели от того, насколько крепко руки сжимали посох-копье.
– Никому её не показывай, – прошептал Эйнен. – нас могут убить просто за возможность посмотреть на эту карту, не то что…
Островитянин не договорил и устало отмахнулся.
– Не знаю, на удачу, или на беду меня свела с тобой воля Великой Черепахи, Северянин, – вздохнул Эйнен и расслабился. – все равно, у нас с тобой контракт.
Хаджар кивнул и резко погрустнел.
Контракты наемников имели почти такое же свойство, как клятва принесенная Реке Миру. Нет, за их нарушение не светило сгореть от внутреннего огня, но получить выжженый на лбу узор – легко. А по этому узору в тебе сразу опознают нарушителя данного слова.
Что может быть хуже для практикующего или адепта, когда любой сразу может узнать, что в твоих словах нет силы. А там уже не важно, какая у тебя стадия, сколько денег, что за клан, секта или школа тебя поддерживают. Если тебе нельзя поверить на слово – ты никто.
