Через маленькое окошко, расположенное у самой мостовой, он порой смотрел на городские ярмарки. В редкие дни, прерываясь от работы, подолгу смотрел на прекраснейшую из девушек.
Взметались полы её простых платьев. Темные, густые волосы, плыли по воздуху будто по водной глади. Цветочный аромат её нежной кожи дурманил голову, а ясные глаза цвета чистого изумруда топили в своей глубине.
Юноша слышал о том, что в городе живет девушка невиданной красоты, но никогда ею не интересовался. Он знал, что такая как она, никогда не посмотрит в сторону такого, как он.
Да и не нужна была ему самая красивая. Лишь та, что танцевала на городских праздниках и в чьих глазах он тонул.
Так прошло полтора года. И вот, в один из светлых весенних дней, когда влюбляется даже вечно свободный ветер, в дверь мастерской ремесленника постучали. На пороге появилась молодая женщина в простом платье, босиком и с корзинкой в руках.
Ремесленника не было на месте. Он уехал с подмастерьями на рынок.
Посетительницу встретил молодой мужчина.
Открыв дверь, он застыл так же…
– Как и многие другие, слушающие эту историю, – едва ли не засмеялся Рахаим, глядя на лицо Хаджара.
– Продолжайте, достопочтенный, – кивнул Хаджар, почему-то ощущавший, что ему жизненно необходимо выслушать историю до конца.
В ту же секунду юноша понял, что больше не сможет без этих зеленых глаз. Девушка же поняла, что больше не сможет без этих руки. Таких сильных и нежных.
Она заказала простой кувшин, думая, что заказывает его у столь же простого горшечника. Юноша работал над заказом целую неделю. Без сна и отдыха, не чувствуя ни грамма усталости.
Он сделал кувшин, который сделал бы честь даже королевскому дому. Он бережно завернул его в какие-то тряпки, спрятал в заплечный мешок и бросился к девушке.
Он не знал, что она была “той самой дочерью правителей города”. Увидев роскошный дом, он не размышлял ни мгновения. Перепрыгнув ограду, встретил на пути свору сторожевых псов. Те лишь облизали ему руки и ткнулись носами в ладони.
Цветы расцветали под ногами юноши, а птицы присаживались поближе, чтобы спеть. Настолько горячим было его сердце, растопленное весенней любовью.
– В нашем варианте, горело у него совсем не сердце, – шепнул Эйнен на ухо Хаджару.
Забираясь по плющу, обвившему стены дома, юноша не думал ни о чем, кроме глубоких зеленых глаз. Увы, в этот момент за своей возлюбленной смертной смотрел и Дергер.
Без труда он увидел красную нить судьбы, связавшую сердца двух возлюбленных. От гнева и ярости бога в мире началась буря. Штормовый порыв ветра, вспышка молнии, на миг ослепившая юношу, и с криком тот упал вниз, разбивая кувшин и раня спину.
Девушка, сквозь гром не услышавшая крика, почувствовал неладное. Стремглав она сбежала вниз, в сад и, увидев, раненного юношу, бросилась к нему.
Кто знает, каким образом она втащила его в дом, подняла к себе в комнату и выхаживала в течении недели. Почему об этом не узнали родители и почему ничего не сделал Дергер.
– Пока не сделал, – вздохнул погрустневший Шакх.
В конце концов, все тайное становится явным, родители узнали о простолюдине, с которым дочь делила постель.
Скандал, изгнание.
Вновь н юноше простые лапти, холщовые штаны и рубаха. Он попрощался с мастером и его дочерьми. Взял инструменты, немного денег и отправился в путь. Звенело его разбитое сердце.
Оставив стены города позади, он обернулся, дабы бросить прощальный взгляд, но вместо печальной картины встретил улыбку в глубоких зеленых глазах.
Девушка, попрощавшись с благословившей её няней, бросилась на шею возлюбленному. Вдвоем они ушли далеко-далеко от деревни и города. Поставили домик в лесу, где жили несколько лет. Она, будто не жила никогда в роскоши, ухаживала за коровами и курами. Он – делал горшки, кувшины и посуду, продавая редким покупателям из окрестных деревень.
Несмотря на нужду, они были счастливы.
Вот только Дергер, смотревшей за своей возлюбленной, видел как с каждым днем её великолепная осанка сменяется опущенными плечами. Как на нежных руках появляются мозоли. Как все реже она танцует и чаще сидит, обняв простого горшечника.
Бог войны не выдержал. Не смог обуять свой буйный нрав.
Он запряг боевую колесница дюжиной крылатых огненных псов. Щелчки его кнута – гром. Вой его псов – шторм. Искры от колес – молнии.
Нарушив запрет Яшмового Императора, Дергер спустился с небес. Он забрал с собой девушку, невиданной красоты. А что мог простой горшечник?
Лишь кричать в след и лить горькие слезы. Когда закончились слезы, он плакал кровью. Когда закончилась кровь – душой. Когда исчезла и она – лишь чернотой.
Что стало с юношей – не знает никто. Одни говорят, что он умер. Другие – что отправился искать силу, способную убить бога. Другие, что он продал душу Императору Демонов.
Что же стало с девушкой? Она не смогла полюбить Дергера. А тот, поняв, что не добьется взаимности, взмахом руки превратил прекраснейшую из женщин в прекраснейшую из статуй.
Говорят, она до сих пор стоит в его дворце и иногда он с ней разговаривает, напоминая о потерянном возлюбленном. Ему нравится смотреть на то, как та страдает и льет слезы.
– Но при чем здесь, все же, Эликсир и Цветочный Пир? – спросил Хаджар.
– В мире всегда должно быть равновесие, Северянин, – Рахаим отложил кальян и его взгляд устремился куда-то вдаль. – Дергер нарушил приказ Яшмового Императора и поэтому другой бог… богиня, получила право вмешаться. Богиня Любви при помощи силы Яшмового Императора и цветов из его сада, сварила Эликсир, способный сделать выпившего богом. Потому что лишь бог сможет разбить оковы чар Дергера и освободить девушку. А еще она раз в тысячу лет устраивает Цветочный Пир, в ожидании, что на него явится простой горшечник.
Поняв, что это конец истории, Хаджар лишь покачал головой. Неужели чутье его подвело и все, им услышанное, лишь скакза для наивных детей.
Но вновь услышанное в ветре:
- “Глупый генерал”, - заставило задуматься об обратном.
Глава 321
– Хорошо, предположим, – кивнул Хаджар. – предположим этот Эликсир действительно существует. Я так понимаю, его не хватит на всех желающих.
Из Рахаима мигом выветрилась вся напускная легкость. Исчез старик-рассказчик, а на его месте появился битый жизнью, бывалый Небесный Солдат, сумевший пережить тех, кто был в разы сильнее.
Тысячи лет его кожу ласкало безжалостное солнце Моря Песка, и он пока еще не собирался к порогу праотцов.
– Все верно, Северянин, – караванщик выглядел готовым к прыжку пустынным волком. Раньше бы это сильно напрягло Хаджара, но его грудь грела метка племени Лазурного Неба. – И чтобы у вас, с достопочтенным Эйненом, не возникало лишних идей и мыслей.
