Обостренное мировосприятие Рыцаря Духа позволило ему “увидеть”, как ему в спину устремляется грозный выпад шеста-копья. Окутанный тенями, островитянин нанес столь быстрый удар, что его проникающей силы было достаточно, чтобы пробить кольчугу Арликши.
Сверху же, приняв форму извивающегося дракона, падал рубящий удар меча. Если бы не собственные “глаза”, Рагар бы никогда не поверил, что жалкий практикующий-мечник способен на подобное.
Усилием воли отшвырнув Хаджара в сторону, Северянин ударил кулаками друг о друга. Приняв низкую стойку, он резко выдохнул. Лед вокруг его ног треснул и десятки огромных кулаков выстрелили одновременно в сторону удара Хаджара и выпада Эйнена.
Они измололи и исколотили дракона. Тот исчез в черной дымке, а следом за ним и призрачный меч, служивший ему телом.
Эйнен, увидев как к нему летят десятки ударов ледяных кулаков, даже не пытаясь дотянуться выпадом до Рагара, тут же рухнул в тень. И впервые в жизни островитянина – это не спасло его. Пусть и сильно ослабшие, потерявшие силу и скорость, удары Рагара последовали за ним.
Хаджар с удивлением увидел, как его друга выбросило из тени. Эйнен прокатился по полу, сильно ударился спиной о колонну и, захрипев, сплюнул кровью.
– Вам следовало бы просто дождаться, пока конунг доберется до эликсира богов, – Рагар не был напуган, только рассержен. Рассержен тем, что жалкие практикующие смогла застать его врасплох. А еще тем, что по щеке катилась капля алой крови. Один из ударов Хаджара все же смог оставить на лице Северянина мелкий порез. – Солнцеликий приказал оставить тебя в живых, Дархан, но он не сказал в каком виде.
С ревом Рагар опустил ногу на пол. От одного этого движения стены библиотеки содрогнулись. С далекого свода посыпались камни, а изо льда выскочили волки. Семеро. Огромные.
Покрытые ледяной шерстью, нои сверкали стальными клыками и когтями. В каждом из них чувствовалась мощь ударов уже не латных перчаток, а сапог. И эта сила в разы превосходила предыдущие атаки Рагара.
– Давай! – закричал Хаджар.
Он прыгнул в сторону Эйнена. Один из волков потянулся к ним. Размазываясь белой вспышкой, он внезапно замер. Еще до своего “трюка”, Хаджар успел использовать “шелест в кроне” и теперь волк пытался побиться сквозь возникшую в воздухе полосу удара меча, внутри которой плясал черный дракон.
Еще шестеро уже почти накрыли лавиной Хаджар с Эйненом, как им на встречу понеслась огненная буря.
Хаджар понятия не имел, что именно Кариса попросила у Списка, но это явно было нечто внушительное. Еще недавно вершиной её мастерства являлось заклинание, призывавшее трех огненных теней в доспехах.
Теперь же, верхом на закованных в броню лошадях, с копьями наголо, навстречу ледяным волкам неслись галопом пятеро огненных воинов. Позади них клубились всполохи пламени от настоящего огненного урагана.
Сама Криса, обессилев, сползала по стене. Талмуд выпал из её рук, а по щекам и уголкам рта, от перенапряжения, текла кровь. Ведьма до суха выбрала свои силы, вложив в это заклинание абсолютно все.
Воины смели и расправляли жалобно скулящих ледяных волков. Надо понимать, что Рагар все равно не нанес удар в полную силу. Он не мог ослушаться приказа своего конунга и оборваться жизнь Хаджара.
Тот, понимая это, прикрыл собой Эйнена, не позволяя противнику направить весь удар на островитянина.
Огненные воины, растоптавшие ледяных волков, понесли совсем незначительные потери. Вместо пятерых, к Рагару пронеслись трое. Он встретил их столь сильными ударами кулаков, что от каждого расходилась волна силы. Она сминала камни и оставляли на стеных глубокие впадины.
Все трое наездников, вместо с их лошадьми, оказались за мгновение пробиты насквозь. Три взрыва на мгновение закрыли обзор Рагару, а когда дым рассеялся, то к нему на встречу уже летело роняющее искры, огромное копье.
Созданное из разрядов молнии, оно выпускала разряды электричества. Они ласкали камни, выплавляя в них глубокие борозды. Поджигали обрывки бумаги и папируса.
Поджигая едва ли не сам воздух, копье ударило по Рагару.
Рамухан, на манер Карисы, тоже прислонился к стене. Он тяжело дышал, а с его жезла все еще падали желтые искры.
Северянин, с ревом, удерживал заклинание. Он обхватил древко копья-молнии. Оно рвалось к его глотки, а он сжимал его все крепче. Копье трескалось. От этого разряды буквально растекались по округе. Они плавили лед, заменяя его на лаву и кипящую воду. Облака пара поднимались все выше и выше.
Как бы ни было сильно заклинание Рамухана, оно так и не смогло даже ранить Рагара.
Но от него и не требовалось…
Не в силах отпустить копье, иначе оно бы действительно смогло пронзить его глотку, Рагар слишком поздно заметил ледяной молот. Вобрав в себя пар и окутавшись в лавовую корку, он пронесся мимо и ударил по спине Арликше.
Теперь уже Тилис, опуская жезл, надеялась что их план увенчается успехом. Они разбработали его еще когда Хаджар вернулся из своего похода к лагерю Солнцеликого. И только теперь ведьма понимала, почему его финал – удар заклинания по дочери Санкеша, казался ей таким “недоделанным”. Она просто не знала, что в плане принимала участие и третья сторона.
Арликша успел выставить блок, но позади неё из песка уже вынырнул Шакх.
Сверкнули его кинжалы. Со свистом прочертив воздух, они вонзились в основание шеи противницы. Одно неуловимое движение и вот уже Шакх возвышается над падающим телом. В руках, за волосы, он держал отсеченную голову убийцы Ильмены.
Позади него лежал Харад, под которым рапластались три трупа воинов Санкеша. Последнего бывший глава разведки убил ценой собственной жизни. Воин успел пронзить Харада копьем а тот, схватившись за древко, притянул врага к себе и отсек голову. Но, увидев перед смертью победу Шакха, он уходил к предкам со счастливой улыбкой на лице.
– Отец… – донесся шепот до Санкеша.
Тот на мгновение застыл, но, так и не обернувшись, продолжил идти вперед. Его дочь оказалась слишком слаба, чтобы справиться в жалкими практикующими? Значит это была не его дочь!
Последние мгновения сознания Арликша смотрела на то, как дергалось в агонии её собственное тело. Мысли путались. Взгляд застилал бледный, холодный туман. А она, будто маленькая девочка, пыталась позвать на помощь отца, но была не в силах пошевелить губами.
Последнее, что она увидела перед смертью, это взгляд Санкеша. В нем не было ни тепла, ни сожаления, лишь разочарование и презрение. Презрение к слабости его дочери…
– Арликша! – выкрикнул Рагар, но было уже поздно.
Голова воительницы, описав дугу, прилетела ему под ноги. Северянин смотрел на человека, к которому относился как с собственной дочери. Он вспоминал как носил её на плечах и показывал, как собирать мед. Вспоминал, как учил охотиться в снегах на зайцев и волков. Учил бороться с одним лишь кинжалом против горных медведей.
