Несмотря на крепость их псевдо-тел и яростное синее пламя. Эти две секунды Анис была воистину ожившей легендарной мечницей.
– Посмотри, Хаджар! Посмотри!
Дора указала в сторону уцелевших развалин. Один за один на них вспыхивали все новые и новые синие огни. Увеличиваясь в размерах, они преображались в столпы синего огня из которых выходили уже не единицы, а десятки Духов.
Они волокли за собой широкие мечи, а в тянущихся позади шлейфах все так же сгорали пепельные силуэты.
И все они шли к Анис. А та, не в силах пошевелиться, лежала на песке. Её губы безвучно шевелились, пытаясь произнести лишь одно:
– Бегите.
Следом за этим по пустошам прокатился низкий тигриный рев.
Хаджар взял Черный Клинок поудобнее. Вытащив из пространственного кольца горсть пилюль, он закинул их в рот. Ядро и меридианы тут же затопила горячая, чужеродная энергия.
Она билась о стенки энергетического тела, оставляя на на них миниатюрные травмы, которые, накапливались, могли породить увечье.
Алхимия не была панацеей, а любая сила всегда имела свою цену.
– Да сколько бы ты их не съел! – Дора потянула Хаджара за края туманного
плаща. – Мы не сможем биться вечно.
– Вечно и не надо, – покачал головой Хаджар. – но я не оставлю здесь одного из нас.
Эйнен встал плечом к плечу с другом.
– Сколько тебе надо? – просто и лаконично спросил островитянин.
– Полсекунды, – ответил Хаджар. – Полсекунды, и я прорублю нам дорогу.
– Ты с ума сошел! – выкрикнул Том. – Моя сестра только что отдала за нас жизнь, а ты…
– Хорошо, – перебил аристократа Эйнен. – Я с тобой, варвар.
– Я и не сомневался, узкоглазый.
Островитянин поднял кулак и Хаджар ударил по нему своим.
Им двоим не нужно было лишних слов, объяснений и каких-либо аргументов. Они верили друг другу даже преданней, чем сами себе. Такова была настоящая дружба между двумя адептами. Теми, кто жил, сражался и умирал бок о бок друг с другом.
Для кого фраза – сам погибни, а друга спаси, не была пустым звуком и просто красивой эпитафией.
Это было нечто само собой разумеющимся. Ибо жизнь адепта была длинна. И если проживать её одному, то… какой в этом смысл?
Адепт рождался и умирал в одиночестве. Всегда в одиночестве. Но то, как он “жил”, он выбирал самостоятельно.
Эйнен, так же как и Хаджар, закинул в рот пилюли. Энергия закружилась вокруг островитянина и вновь Теневая Обезьяна, закованная в радужную броню, взяла в руки копье-клык.
– Убери щиты, Том! – голос Эйнена ударил по ушам морским громом.
– Тупые…
Динос не договорил. Взмахом руки он просто вытолкнул их за пределы спасительной сферы и накрыл ладонью рот что-то закричавшей Доры. Щиты он так и не убрал, но это было не важно.
Эйнен с Хаджар встали перед Анис. Перед ними распростерлось целое море из сотен Духов.
Глава 656
Эйнен раскрутил свой шест-копье. Теневая Обезьяна в точности повторила всего его движения. А затем в небе будто взорвалась бочка с волшебным порохом.
Мерный, изумрудный свет затопил все вокруг. Затем, сжавшись в одну точку, он сосредоточился на острее оружия островитянина.
– Танец Речного Змея! – произнес он.
Следом за широким ударом Эйнена, на землю обрушился огромный змей. Созданный из зеленого свечения, шириной он оказался с торс взрослого мужчины, а длиной в десяток метров. И каждый его клык – лезвие оружия Эйнена, а каждая чешуйка – древко.
Он одновременно крушил врагов на манер шеста и протыкал острым копьем. Было видно, как тяжело островитянину дается этот удар. Как постепенно гаснут радужные чешуйки на теле Теневой Обезьяны и как постепенно размывается её силуэт.
Но, даже так, этого удара хватило, чтобы замедлить десятки и сотни Духов, сомкнувших свое кольцо вокруг оврага, в котором они и находились.
– Что… ты…
Хаджар не стал слушать Анис. Лишь произнеся:
– Не думал, что так быстро буду вынужден его использовать, – Хаджар, положив Черный Клинок на колени, уселся в позу лотоса и погрузился внутрь глубин своей души.
Миновав темноту, в которой обитал влившийся в татуировку на груди дракон и Черный Клинок, Хаджар оказался посреди бескрайней долины, укрытой ковром из зеленой травы.
Время здесь текло иначе, чем в реальном мире. Да и выглядел Хаджар немного подругому. Пропали его старые обноски, а на смену им пришел простой, но ладный наряд из серых тканей.
Пояс подвязала алая веревка, к которой крепилась походная горлянка. Длинные, черны волосы, стянул в хвост узкий кожаный ремешок.
Деревенские обмотки вокруг лаптей заменяли ему сапоги.
Именно так Хаджар видел сам себя и именно таким он и предстал внутри мира собственной души.
– Учитель! – Хаджар опустился на колени и коснулся лбом земли.
Перед ним, на вершине холма, возвышался ныне пустующий валун, на котором когда-то сидел его прославленный предок и Учитель – дракон Травес, последний из племени Лазурного Облака.
Отдав дань уважения Учителю, Хаджар повернулся в другую сторону. Здесь росло низенькое, слабое деревце. Размерами не выше колена, в своих кронах она спрятала маленького птенца. Птенца птицы Кецаль. Того, кто для орков степей Ласкана олицетворял символ свободы.
Наклонившись к нему, Хаджар протянул ладонь.
Птенец, высунув клюв из-под крыла, зевнул и, взмахнув крылышками, вскочил на палец.
– Ты поможешь мне, дух мой?
Птенец уставился глазами бусинками в голубые очи Хаджара. Это выглядело так, будто он говорил: “А ты думаешь, я когда-нибудь захочу тебе отказать?”.
– Я не принуждаю, – покачал головой Хаджар. – Нет хуже участи, чем биться по принуждению. Это всего шаг от рабства. Я бы не хотел быть хозяином птице свободы.
Птенец фыркнул и взмахнул крыльями. Этим он словно повторил однажды услышанную Хаджаром фразу о том, что рожденный свободным, рабом стать не может.
Хаджар засмеялся.
Птенец, размером меньше пальца, обладал таким же жестким и непреклонным характером, как и сам Хаджар.
– Тогда, я дам тебе свою силу, а ты мне – свою, хорошо?
Птенец, видят Вечерние Звезды и Высокое Небо, абсолютно по-человечески кивнул.
Хаджар, с глубоким вздохом, мысленно потянулся к Ядру. Подняв руку к иллюзорному небу, он опустил её и указал пальцем на птенца. В этот же момент облака раздвинулись и в дух влился поток черной, с миниатюрными прожилками синей, энергии.
