Но и это не волновало Хаджара.
В самом конце зала он нашел то, что искал. На бархатной подушке лежала широкая нефритовая табличка, с орнаментом, запечатлевшем согнувшимся над свитком богом мудрости.
– Испытание ученика внутреннего круга. Стоимость: 270.000 Очков Славы.
Хаджар мог поклясться, что в прошлый раз цифры были совершенно другие. Но, видимо, не одни только торговцы на улицах завышали цены в преддверии войны с Ласканом.
Благо Хаджар, спасибо Пустошам и Горе Ненастий, смог собрать внушительную сумму в почти полмиллиона этих самых Очков Славы.
Тот редкий момент, когда он мог почувствовать себя богатым.
Сняв с шеи медальон полноправного ученика, он приложил его к нефритовой табличке и в ту же секунду почувствовал, как его затягивает внутрь.
Глава 807
Хаджар оказался посреди зала, который в чем-то был схож с храмом бога войны, который он посетил в заброшенном городе в Пустошах. Те же алые колонны, мощеный камнем пол и многочисленные пьедесталы.
Только вместо фигуры Дергера – бога войны, на каждом из них возвышался спящий голем. Самой разной формы и внешнего вида.
От простого солдата, прислонившегося к копью, до смотрящего в вечность старца с тростью в руках. Он чем-то напоминал ректора школы “Святого Неба”.
Из десятков големов, перед Хаджаром вышел не самый крупный, но и не самый маленький. Закованные в тяжелые латы, оставляя за собой сеточку из расколотых поступью камней, он нес на плече двуручный меч. Один из тех, чтобы владеть которым, нужно было с самого детства изучать особые техники укрепления плоти.
Его вес, скорее всего, превышал семь тонн, а один взмах мог создать волну давления, достаточную, чтобы уничтожить Небесного Солдата.
Мечники, владеющие двуручными мечами, считались самой страшной угрозой на поле битвы. Их боялись на ровне с легендарными, редкими, как цветущая по зиме вишня, обоерукими мечниками.
За всю свою жизнь, Хаджар встречал лишь двух прирожденных обоеруких. Один из них – Мракс, последователь Ордена Ворона, был убит самим Хаджаром.
Второй же… что же, он нем, да захлебнется он птичьим пометом, как-нибудь потом.
– Здравствуй, претенд…
– Черный Ветер!
Тело Хаджара мгновенно окутал черный туман Зова. Он уплотнился и принял очертания крепкой, латной брони. В руки появился Черный Клинок. И, в тот же момент, как засверкало тьмой лезвие меча, в небе сформировалось грозовое облако.
Мрачнее безлунной ночи, оно вытянулось почти на десяток метров, а затем, приняв облик точной копии Черного Клинка, внутри которого застыл распахнувший пасть дракон, оно обрушилась на голову не успевшего договорить голема.
Тот, в последний момент, подставил свой тяжелый меч под удар, но техника Черного Ветра, будто даже не встретив сопротивления, рассекла создание на две половины.
Поднимая клубы пыли, с гулким звоном, они упали на рассеченный, на добрый двадцать метров в длину пол.
– Неплохо, – кивнул Хаджар и, размяв плечи, обвел оставшиеся конструкты свирепым взглядом. – Ну, кто следующий?!
Но следующего так и не было. Хаджар, моргнув, вдруг осознал себя стоящим напротив все той же нефритовой таблички.
Он вновь был на четвертом этаже башни сокровищ, а никак не в таинственном, наполненном големами, зале.
– Что за демоновщина, – выдохнул Хаджар.
Если момент, когда его затянуло внутрь пространственного артефакта он еще смог отследить, то обратный путь оказался для него полной неожиданностью.
– Не ошибусь, если скажу, что за последнюю тысячу лет еще никто не проходил испытание на ученика внутреннего круга в такой же манере, как и ты.
Позади Хаджара, все так же подметая пол своим веником, стоял старик Хранитель. Или, как его порой надменно называли – привратник. Но последнее звучало ка нечто оскорбительное, умаляющее достоинство и мудрость стол древнего создания.
Хаджар отсалютовал и поклонился. В этот момент он увидел, как с его шеи свисает не золотой, но изумрудный медальон ученика внутреннего круга школы “Святого Неба”.
Выпрямившись, он взял его в руку и удивился тяжести. На ювелирном рынке такой увесистый кусок волшебного, имеющего энергетическую структуру нефрита, можно было продать за неплохие деньги.
– Я думал, личным ученикам положен деревянный медальон.
– Положен, – достав из кармана простых, холщевых штанов, тряпичный платок, старик аккуратно стер им пыль с древних стеллажей. – Но деревянный медальон ты можешь получить только у своего учителя.
Хаджар не помнил, чтобы Орун, да согнется он наоборот, говорил ему что-то о получении медальона. Все, что вообще можно было получить у учителя, это болезненный удар палкой или, под конец, деревянным тренировочным мечом.
– Ну и ладно, – пожал плечами Хаджар и развернулся в сторону винтовой лестницы, ведущей на пятый этаж. – Обойдусь и без этого, треклятого, медальона.
Он уже сделал несколько шагов в сторону люка, как его окликнул все тот же голос старика.
– Ты никогда не задумывался, Северный Ветер, почему личный ученик – венец творения и заботы школы “Святого Неба” носит простой, деревянный медальон? В то время как даже ученик внешнего круга – не более, чем слуга, имеет серебрянный.
Хаджар, сперва удивившись тому, с какой легкостью голем рассуждает о местной несправедливости, вскоре смог расставить все по своим метам.
Школа “Святого Неба”, как и школы “Быстрой Мечты” и “Талой Воды” были основаны в самые трудные, для Империи, времена. Времена полные бесконечных войн и борьбы за место под солнцем.
На тот момент факт, что десятки тысяч талантливых адептов будут не более, чем мальчиками и девочками на побегушках, не вызвал удивления.
Какой смысл распыляться и пытаться взрастить десять тысяч сильных воинов, если можно сосредоточить свое внимание на двадцати и сделать из них настоящих монстров.
Каждый из которых будет в одиночку стоит тех самых “десять тысяч сильных воинов”.
С тех пор утекло немало воды, но принцип остался.
– Нет, не задумывался.
У Хаджара не было времени на пустые разглагольствования и философию, но он чувствовал, что этот разговор может ему в чем-то помочь. К тому же, Хаджар попросту испытывал уважение к старику, пусть тот и был “всего-лишь” големом.
– Серебро, золото, нефрит, – старик продолжал мести пол. Пыль поднималась столпами, скрывая голема по самые колени. – Это все мертвое, неживое. Добытое киркой и огнем в скале – застывшие слезы времени, пришедшие к нам из прошлого.
Возможно, в свободное от уборки время, голем посвящал себя высокой поэзии.
– Но дерево, – старик заботливо провел ладонью по черенку своей метлы. –Дерево живет. Оно дышит. Вдыхает все нечистоты, грязь, все ужасы этого мира. Но не становится из-за него слабее. Наоборот – оно крепнет. Крепнет, чтобы стать больше и выше. Чтобы в жару дарить тень. Чтобы в холод дарить убежище. Чтобы забирая и перебарывать всю грязь, давать нам чистый воздух. В чем сила мертвых металлов, Северный Ветер? Лишь в том, что они прекрасны. Но, как бы ни было уродливо дерево, оно сильнее их всех. Оно слабым дает надежду, а сильным – опору.
