Вот только… Огнешь был пастухом. И он знал, что стадо не пойдет за тем, кто будет постоянно бить овец, лишать их еды и убивать на глазах других.
Стадо разбежится.
Но стены Сухашима с каждым днем только росли и все больше ребят уходили туда, чтобы не вернуться обратно.
- Посмотри, Огнешь! - внезапно воскликнул Нормед. - Проклятье! Не помню, чтобы развалина была такой высокой!
Не помнил и Огнешь. Он не помнил, чтобы стены Сухашима окружал ров, заполненные кольями и тонкой полоской воды. Он не помнил подъемного моста, который крепили бы массивные цепи.
Он не помнил башен и бойниц, из которых выглядывали темные дула пушек. Онне помнил, чтобы над Сухашимиом реял флаг, и чтобы оттуда доносились звук жизни. Голоса и крики людей.
Он не помнил огромного количества разнообразных строительных механизмов, стоявших на парапетах стены. И, тем более, он не помнил, чтобы по ночам в Сухашиме горел свет костров.
- Пойдем, посмотрим, - сын кузнеца потянул Огнеша внутрь крепости. Прямо по опущенному мосту.
- Нормед, может лучше не надо.
- Не надо? - прищурился Нормед. - Ты что, струсил? Пожалуй, мне стоит рассказать парням о том, что за овцами следит трус.
- Рассказать… но тогда Анушка… - Огнешь замотал головой. Нет, он не трус. Он тоже не знает страха. - Пойдем.
И вместе они пошли через ворота. И, стоило им это сделать, стоило увидеть, что творится внутри, как Нормед прошептал:
- Это не слухи.
Они увидели, как десятки людей, обливаясь собственными кровью и потом, несут по настилам, на собственных плечах, тяжелые каменные глыбы.
Как на песчаных площадках, под струями дождя и мокрого снега, бьют друг друга мечами юноши и девушки. Без доспехов. В одних штанах и рубахах, они пронзали друг друга мечами. Насквозь. Они оставляли глубокие раны. Потрошили противников.
И кровь…
Крови было так много, что все подножие крепости окрасилось в алый цвет. И теперь Огнешь понял, что то, что во тьме принял за воду, отражавшую свет костров, на самом деле было кровью.
Ров крепости заполнялся кровью людей.
- Кто такие?
Перед Огнешем оказался высокий молодой мужчина, которого бы он не узнал, если бы не видел на своднях. Это был Гурам. Сын старосты деревни Маленький Ручей.
Но его было трудно узнать.
Он стал, будто, выше. Намного шире в плечах. Его жилы выглядели канатами, мышцы были сухими, но большими. А еще, он был покрыт шрамами. Таким количеством, словно уже прошел через сотню битв и покрыл свое имя бессмертной славой отважного воина.
- Мы рекруты! - тут же выдвинулся вперед Нормед. - Хотим присоединиться к вам!
В это время он показал Огнешу знак, которым они пользовались в детстве. Номерд предлагал в первый удачный момент сбежать.
- Рекруты? - Гурам повернулся к Нормеду. Он подошел к нему и заглянул в глаза.
Потом, тоже самое, проделал и с Огнешем.
- Ты - можешь идти со мной. А ты - ступай домой. Трусов и тех, кто не знает чести, мы не берем.
Огнешь не понимал, что происходит.
Может боги действительно сошли с ума.
Потому, что когда Гурам указал на того, кто может идти с ним, то он указал на Огнеша.
- Ты шутишь, Гурам? - видимо его узнал и Нормед. - Ты знаешь, кто такой Огнешь?! Да он первый слабак и трус на все окрестные деревни! Ты посмотри на него…
Огнешь, в это время, смотрел за спину Гураму.
Люди, которые несли камни на стену, спотыкались, но их всегда поддерживали те, кто шел рядом.
Те, кто бились на плацу, падали, пронзенные мечами, но к ним тут же подбегали те, кто их и пронзил. Они, откупорив горлянку, вливали что-то в рот павшему, а затем подавали руку.
Павший, казалось, уже погибший, поднимался на ноги. Двое крепко обнимались, а затем продолжали свою битву.
Огнешь вдруг понял, что больше не дрожит.
Он крепко сжимал посох.
Что-то внутри него, что-то в глубине его души, заставляло сердце биться быстрее, а кровь буквально вскипать от нетерпения. Словно кто-то его звал.
И Огнешь ответил на этот зов.
Он пошел следом за Гурамом и так и не обернулся, чтобы проводить взглядом бегущего из крепости Нормеда. Только пятки и сверкали…
Глава 1025
Да, давно уже Хаджар не испытывал подобного. Примерно со времен, когда в последней раз протрубил в горн, чтобы созвать тренировку Медвежьего Отряда.
Сколько лет назад это было?
И теперь, вновь, Хаджар, оголившись по пояс, в простых холщовых штанах и лаптях, взвалил на плечи тяжелый груз. Он вновь обливался потом и кровью.
Десять каменных блоков, каждый весом не меньше четверти тонны, давил ему на кости и плоть. А он, сцепив зубы, нес их на верх стены.
Том, который в это время в башне занимался чертежами, наверняка поглядывал в окно бойницы и смеялся над варваром. Но Хаджар всегда считал, что генерал или офицер, что-то требующий от солдата, не важно - в физическом или моральном смысле, должен был подавать пример.
Если солдат должен был нести сто килограмм на стену, Хаджар нес две с половиной тоны. Если солдат бился с одним противником, то Хаджар, позволяя чужим мечам резать и бить себя, не используя мистерий или энергий, будто смертный, сражался сразу с двадцатью.
- Мой генерал!
Хаджар опустил ношу на парапет. Подбежали десятки солдат и, при помощи деревянных кранов и лебедок, начали растаскивать каменные блоки для следующей линии кладки.
Кто-то говорил, что стену Сухашима нельзя восстановить и за век?
Хаджар и Том, почти воплощая слова последнего, справились с этим за неполные пять недель.
Хаджар, вытирая обвязанной вокруг пояса тряпкой плечи от крови и пота, обернулся к окликнувшем его офицеру.
- Младший лейтенант Огнешь, - принял он салют офицера.
Этот пастух пришел к ним две недели назад. Но проявил такое стремление и рвение, то не только Хаджар, но и Том обратил на него внимание.
Армия Лунного Ручья жила в три смены. Первые семь часов солдаты должны были отработать в руднике. Вторые семь часов - на стройке Сухашима. А последние семь часов они проводили на плацу в кровавом фехтовании, осваивая стиль, имеющий несоответствующее имя “Тихого Меча”.
Стиль Тихого Меча - шутка, которая стала уже скучной даже для новобранцев армии. Учитывая, что для его изучения, им приходилось покрывать свои тела и тела их сослуживцев, братьев и сестер по оружию, многочисленными ранами и шрамами.
Оставшиеся три часа отводились на медитацию и посещение библиотеки. Благо для того, чтобы перенести свои знания на бумагу, Хаджару потребовалось лишь волевое усилие.
