– Но лезть в дела Зимнего Двора, – Талесия осенила себя священным знаком своего народа и своей веры. – Мы позвали тебя совсем по другому поводу, юный мечник.
Хаджар выдержал паузу.
Он сложил руки таким образом, чтобы соединить рукава своих одежд-доспехов. Королева Мэб, когда ткала их, будто знала, что может возникнуть ситуация, когда Хаджару потребуется скрыть свой меч.
Именно это он и сделал. Синий клинок прекрасно поместился в широких разрезах рукавов. И со стороны, даже если приглядеться, из-за свойств доспехов его не было видно.
– Я слышал, ты только что из Запретного Города, Хаджар, – Агвар продолжал гладить птицу. Талесия же вертела в пальцах заколку. Нейросеть тоже отмечала её как угрозу, но не смертельную.
Все трое, сидя друг на против друга, были готовы к битве.
Прошли те времена, когда Хаджар боялся королевскую чету ушастых. Да, может быть он и не одолел в честном бою Агвара и Талисия разом, но смог бы их сдержать на достаточный срок, чтобы пробить себе путь к отступлению.
В своих владениях эльфы имели больше власти, чем Морган, но за стенами квартала Зеленого Молота они были такими же подчиненными Дарнаса, как и все остальные граждане.
Они бы не посмели его тронуть на улицах столицы, если не хотели навлечь на себя гнев Императора.
– Нет нужды отмалчиваться, юный мечник, – улыбнулась Талесия.
Чисто по-женски.
Радушной, теплой улыбкой, при этом сжимая в руках “кинжал”.
Южный Ветер всегда учил Хаджара, что любой сильный мужчина должен верить только двум улыбкам – матери и дочери. Жену он в этот список не включал…
– Если честно, достопочтенные Король Агвар и целительница Талесия, –наигранно устало вздохнул Хаджар. – с того момента, как я подошел к вашим владения, то успел устать повторять – у меня очень ограниченный временной ресурс. Давайте перейдем к делу, решим наши вопросы и отправимся каждый своей дорогой.
Король с сестрой переглянулись. Их молчаливый зрительный диалог длился недолго, но за это время Хаджар успел разработать четыре плана отступления и один – нападения.
Только один из них – план отступления, был относительно, после проверки, одобрен нейросетью. Она выдавала по нему больше тридцати процентов на успешность. Что, для оценки выживания вычислительным модулем было просто невероятной щедростью.
Все же, Хаджар стал намного сильнее и, в чем-то, даже опытнее и мудрее. Сказывались сорок лет, проведенных в сражениях и диалогах с Учителем Оруном на Горе Стихий… ну или где они находились посреди вечно изменчивого Мира Духов.
– Никто из нас не ожидал, юный мечник, – взгляд Агвара потяжелел, а его рука замерла над замолкшей птицей. – что ты сможешь за такой краткий срок, куда меньше отведенных тебе восьми лет, преодолеть барьер, разделяющий Рыцаря Духа и Повелителя. Я не помню ни одной легенды, в которой упоминался бы герой, за четыре года справившийся с тем, на что даже у молодых гениев уходят десятилетия.
Агвар, словно невзначай, сделал ударение на слове “молодых”. Даже если отбросить в сторону, что сорок лет на Горе Стихий Хаджар провел в очень ускоренном темпе и в ином временном потоке, то ему все равно уже перевалило за третий десяток.
По меркам адептов, он мало чем отличался от новорожденного дитя. Но по меркам аристократов-адептов, Хаджар находился едва ли не на закате того времени, когда адепты прогрессируют быстрее всего.
Именно поэтому, если встретить первый век в состоянии Рыцаря Духа, то чтобы перейти на следующую ступень, потребуется вдвое больше этого срока. И это с учетом небывалой одаренности адепта.
Так что столица была буквально заполнена Рыцарями Духа семи веков, десяти веков возраста и старше. И Повелителями, которым было уже за полторы или к двум тысячам лет.
Таких было большинство.
Об этом можно легко забыть, когда находишься в окружении гениев из гениев, элиты среди элиты – сливок верхнего слоя учеников Трех школ – Святого Неба, Талой Воды и Быстрой Мечты.
Но даже из них – тому же Пьяному Листу, сильнейшему ученику из всех трех школ, было уже почти девяносто лет.
По меркам смертных – старец.
А здесь – едва ли не мальчишка, не встретивший и первого века.
– Мне повезло, – только и ответил Хаджар. – если вы хотели меня поздравить, то могли отправить гонца.
– Напротив, потомок Дархана, поздравлять здесь не с чем.
Агвар легонько кивнул и два десятка стрел, окруженных разноцветной энергией, вонзились в землю вокруг беседки. Они сформировали границы волшебного символа, который мгновенно вспыхнул сложным узором. Нити из него оплели беседку и закрыли её от внешнего мира.
Шансы нейросети, которые та демонстрировала, упали с тридцати процентов, до одиннадцати целых, пяти десятых.
Вот это уже куда более привычный расклад сил для Хаджара.
Из своих укрытий вышли лучники. Златошлемый Талис пристально следил за каждым движением Хаджара. На его тетиве покоилось сразу пять стрел.
Сам же Хаджар ощущал, как волшебный символ сковывает его энергию и мистерии. А вместе с давлением магии вдруг раскрылась и мощь дворца Агвара.
Она была не сравнима с силой гробницы древнего Императора Драконов, но, все же, смогла отнять у Хаджара десятую часть его потенциала.
– Нам нужна от тебя клятва, Дархан, – Агвар сжал птицу и та, хлопнув, превратилась в длинную, тонкую ветку какого-то дерева. С виду сухую и простую, вот только от неё веяло ничуть не меньшей разрушительной силой, чем от деревянного кинжала, переданного Хаджару племенем Шук’Арка.
Глава 947
Сохраняя внешнюю невозмутимость, Хаджар ровным тоном, не выражающим никаких эмоций, спросил:
– И что это за клятва?
– О том, что ни при каких обстоятельствах ты не поднимешь меча, в самом широком смысле этого слова, против нашего народа, – Талесия сжимала заколку так сильно, что капли мерцающей, явно не человеческой крови, начали падать с его пальцев на пол беседки. И там, где они упали, прорастали отдельные цветки розы, шипы которых выглядели куда страшнее стрел лучников. – И о том, что при первом зове, ты встанешь под наши знамена в войне нынешней и войнах грядущих. В свою очередь, мы поклянемся сохранить твою тайну и не передавать её никому и никаким возможным или невозможным образом.
Хаджару не требовались аналитические мощности вычислительного модуля, чтобы почуять ту самую вонь, о которой столько говорил Южный Ветер.
В обертке договора, Хаджару подсовывали, без всякого стеснения, очередной ошейник.
– То есть, вы хотите, чтобы я стал вашим слугой, – Хаджар изогнул правую бровь и откинулся на спину. – вернее даже – рабом. И все это за простое обещание держать язык за зубами?
