Он увидел её отражение в вине, плескавшемся в бокале.
Брустр любил все лучшее.
И он любил Ленис – младшую сестру Сальма Тареза, нынешнего главы торгового дома Тарез. Правда во времена, когда они вместе посещали занятия и испытания школы Святого Неба, главами их кланов были совсем другие люди.
Он любил её… каждый взмах ресниц, каждый вздох пышной груди, каждое движение тонких запястий, каждую ноту запаха каштановых волос.
Он думал, что это истинная любовь, что он нашел свою спутницу по пути развития, нашел утешение.
Ведь она отвечала ему взаимностью… Ведь они хотели уехать… сбежать на далекий северо-восток, где раскинулись неизведанные Чужие Земли, не принадлежащие ни одной из Семи Империй.
Регион полный тайн и опасностей.
По легендам, там, когда-то давно, жили драконы в том числе и величайший волшебник – Синий Пламени Ху’Чин. Но, кто бы не отправился в Чужие Земли, уже никогда не возвращался обратно.
Брустр этого хотел… Хотел не вернуться обратно. Не вернуться обратно вместе с Ленис.
Но его брат… он забрал даже её. Забрал Ленис.
Брустр, в день свадьбы, предложил сбежать. Предложил остаться вместе и…
Они лишь рассмеялась ему в лицо.
Зачем ей никчемный младший наследник, когда она идет под венец с будущим главой Хищных Клинков. И у неё будет все – лучшие мечи, лучшие платья, лучшие… лучшие… лучшие…
– Сын мой… – вновь прошептал Брустр.
Отражение предательницы в вине сменилось на облик его старшего сына. Его будущего наследника. Того, кто сможет снять бремя власти с самого Брустра и самого талантливого мечника, которого только видел Даанатан.
Младшего, второго сына Брустра – Париса. Того, кто сейчас спал в соседних палатах. Мальчика, к десяти годам достигшего ступени Оружия в Сердце и Рыцаря Духа развитой стадии.
Да, Парис станет Великими. Затмит даже Тирисфаля, да примут этого старого ублюдка праотцы. Но Париса не будет ждать судьба лишений отца. Нет, Парис будет свободен… Свободен, как птица. Он отправиться туда, куда позовет его сердце и будет владеть тем, что ему завоюет его меч.
Ларис же станет главой клана. Будет править. Ларис…
Слеза скатилась со щеки Брустра. Она упала в бокал вина и развеяла образ его умершего сына.
Он жил по кодексу меча. Мечом он завоевал свою корону. Мечом он отомстил отцу и брату, предательнице Ленис, вот только…
Он так и не смог убить ту, которая была так похожа на свою мать. И именем и взглядом, запахом волос, движением тонких запястий…
Анис стала слугой. Брустр выбросил её из своего сердца и дома, как щенка. Так же, как это сделали когда-то и с ним самим.
– Сын мой…
– Отец.
Брустр вздрогнул. Он медленно, едва не сползая по стенка, повернулся. Там, в глубине покоев, клубились тени. Из них выходил лучезарный красавец со светлыми волосами и бледной кожей. Высокий, статный, горделивый и чванливый. Свободный, как
и его брат. Свободный, как и его отец.
Готовый биться за то, что он считает нужным и важным. Пусть это и не всегда, да почти никогда, не сходилось со взглядами его отца.
Одно только мужеложество… но и это Брустр был готов простить сыну, лишь бы еще раз заключить его в объятья.
– Сын… – Брустр шагнул в сторону тени, но остановился. – Нет, это не возможно… я сам видел… видел как щенок Тирисфаля убил тебя.
– Ты видел, отец… – тень потянулась к Брустру. Постепенно её очертания, одновременно с тем, как она выходила на свет, менялись. Они истончались, кожа из бледной становилось серой. Сквозь неё проступали струпья, кости проедали черви, волосы падали на пол, обнажая белеющий череп трупа. – Ты видел, но ничего не сделал… почему ты меня не спас, отец?!
– Меч… – Брустр держался за сердце. Оно болело так, как еще никогда. –кодекс меча, он…
– Он лишь слова, написанные твоими предками, отец! Ты не спас меня, потому что верен им, но… почему ты не отомстил за меня, отец?! – скелет коснулся плеча Брустра. Холодный, влажный, от него веяло смертью. – Почему мой убийца еще ходит по этйо земле, когда я должен лежать в ней. Не сожженный. Не преданный Реке Мира. Ответь мне, отец!
Брустр моргнул и наваждение исчезло.
Он вновь стоял один в покоях. Спали наложницы.
Плескалось вино в кубке.
И лишь несколько прядей волос лежали на полу и влажное пятно расплывалось на ткани драгоценного халата.
Хаджар вышел из переплетения волшебных символов, которые начертила Анетт. Эйнен, как и сама некромантка, валились с ног от усталости. Их тут же подхватили заботливые руки Анис и Доры, которые начали поспешно врачевать выбившихся из сил адептов.
Хаджар же смотрел в сторону, где раскинулся квартал Хищных Клинков.
Рядом с ним, плечом к плечу, стоял Том.
– Как думаешь, он купится?
Хаджар вспомнил увиденного им главу Хищных Клинков. Даже без магии теней Эйнена, слившейся с некромантией Анетт, которые превратили Хаджара в мертвую копию Лариса и перенесли его облик за многие километры, рано или поздно Брустр бы все равно пришел за его головой.
Либо так, либо вскоре клан Диносов все равно бы чествовал иного главу. Просто потому, что нынешний бы умер от душевных ран.
Так что все, что сделал Хаджар – лишь ускорил естественный ход событий.
Глава 950
Не прошло и ночи, как к дому в конце Восьмого Проспекта подъехала карета, запряженный четверкой гнедых. Хаджар, не показывая того, что только её и ждал, вышел из дома, прошелся по хоть немного очищенному от мусора и листьев пустырю и подошел к двум колышкам.
Не переступая незримой черты, вложив рукав в рукав, он стоял и смотрел прямо перед собой. Не потому, что был слишком высокомерен или горделив, а просто слишком уважал законы гостеприимства.
Единственное, по сути, что отделяло общество от полной разрухи. Никак не законы Империй или власть, а именно понимание того, что твоя свобода заканчивается там, где начинается нос другого человека.
Если только, конечно, ты не обладаешь желанием и силой, чтобы этот нос укоротить. В основном, скорее, даже желанием, а не силой.
Из кареты, спустя несколько секунд, вышел весьма стереотипный старичок. Хаджару не нужно было уточнений, чтобы понять, что это поверенный клана Хищных Клинков.
Все они, поверенные, почему-то выглядели почти одинаково. Старые, надменные, царапавшие подбородком само небо и переполненные чувством собственной важности.
Так они выглядели со всеми, кроме хозяев клана. Рядом с ними они мгновенно превращались в скулящих и побитых собак. Даже если при этом их никто и не бил…
