На него обрушился град ударов из клинков. Но ни один из них не успевал даже коснуться одежд Зова, не то, что попробовать их на крепость.
Хаджар оказался за спиной стражницы, которая замахнулась для секущей удара. Мощный удар по локтю вырвал её руку из плечевого сустава. Меч, сжимаемый оторванной конечностью, пробивая шлем, вонзился между глаз спешащей на выручку мечнице.
Девушка закричала, машинально схватилась за фонтан крови, бьющей из места, где только что была рука.
Она опустилась на колени, а затем стихла, когда стопа Хаджара опустилась ей на затылок.
Хаджар рванул дальше.
На зрителей посыпались острые, разноцветные осколки разбитого стекла, но на них никто не обращал внимание. Как не обращали внимание и на приземлившее где-то около крепостной стены изломанное нечто, в котором с трудом угадывались очертания лат и, некогда, носившей их воительницы.
Недавние гости, а теперь – невольные свидетели свершающейся мести или, может, даже, правосудия, они смотрели на алые, будто огненные, всполохи Герцогства меча Брустра.
– Прощай, Ленис, – сухим, почти могильным голосом, прошептал Брустр.
Взмах его меча, породил не просто океан, а буквально целый мир алого, хищного сияния. Потоки кровавых сечений, оставляя глубочайшие порезы на земле, вспарывая её на сотни метров вглубь себя, заставляя трещать и трескаться защитный купол, устремились в сторону Анис.
Один лишь факт того, что Рыцарь Духа не погибла мгновенно при высвобождении Королевства уже можно было считать невероятным чудом.
Но, Анис, стоявшая на пути простого удара, усиленного Герцогством, не могла даже пошевелиться. Скованная чужой мощь, она могла лишь смотреть на то, как к ней приближается неотвратимая смерть.
– Ленис… – эхом прозвучало в её голове.
Так звали её мать. Прекрасную девушку, которая души не чаяла в своих детях. Да, к мужу она всегда относилась холоднее, чем можно представить, но Тома и Анис она любила больше, чем собственную жизнь.
Память о ней вспыхнула в сознании Анис. Если боги решат и у них с Гэлхадом родиться дочь, она назовет её честь своей матери. В честь цветка, который расцветает лишь в полночь и сияет даже ярче, чем сама ночная, небесная царица.
Ленис…
Мысли о цветке, его сиянии… о ребенке, который уже начинал свою жизнь внутри Анис… о матери, и её ладони на лице Анис, переплелись со всем, что она пережила в джунглях Карнака и в сражении с армией мертвецов.
Если бы когда-то, Ленис не вышла замуж за главу Хищных Клинков, то не появилась бы на свет Анис. А если бы не произошло этого, то сейчас под её сердцем не загоралась бы искра другой жизни, а Гэлхад, возможно, так и остался бы младшим наследником клана Вечной Горы.
Это была связь. Связь, прошедшая сквозь время.
Но была и другая. Цветок… имя… ребенок… смерть… жизнь. Как возможно было отличить, где начиналось одно и заканчивалось другое?
Разве смерть одного, не означает жизнь, для другого. Разве мертвые животные не удобряют почву, чтобы выросли растения. Разве уходящее старшее поколение не дает пространство для того, чтобы могли узнать жизнь молодые.
Но при этом своим рождением, кто-то приносит и смерть. Ведь если бы не родился Брустр, то Анис бы до сих пор могла расчесывать волосы своей матери.
Все это было связано.
Тесно переплетено.
Во всем этом был смысл. Глубокий, таинственный, один лишь отблеск которого внушал Анис ужас. Ужас от осознания того, что она действительно лишь песчинка выброшенная даже не на пляж, а во вселенную.
Незначительная искра жизни, которой предначертано однажды исчезнуть, чтобы дать место для другой.
Потому как искр не может быть бесконечно много – тогда они превращаются в свет. А свету обязательно нужна тьма, чтобы увидеть его на её фоне.
Они связаны.
Как жизнь и смерть
Как цветок и имя.
Как внешняя и внутренняя энергия.
Потому что, на самом деле, то, что человек разделяет, на самом деле является единым целым.
Глава 959
– Наш глава… – кровь точками била изо рта офицера, держащейся за собственный меч, торчащей из солнечного сплетения. – Отомстит за нас и…
Хаджар дернул запястьем. Шея офицера хрустнула и голова изогнулась под незапланированным природой углом. На уголках губ кровь вспенилась, а язык почти мгновенно опух.
Пальцы в хватке Хаджара расслабились и тело упало на пол. С чавкающим, булькающим звуком, оно погрузилось в озеро крови, которое затопило коридор.
Хаджар по щиколотку стоял крови тех, кто не имел ничего лично против него. Да и, тем более, они даже не были врагами. Их общий противник, тот, что действительно угрожал каждому дому и каждой семье, в данный момент находился на западе.
Ласканцы уже перешел границу. Их армии сражалась с легионами Дарнаса не в приграничье, а на земле самого Дарнаса. Кровь людей топила землю.
А в это время Хаджар бился вовсе не с врагами своей родины, защищал не сестру, близких или отчий дом, а убивал воинов, которые могли бы встать с ним плечом к плечу.
Он подня ладонь.
– За все решения мы платим, – Хаджар вспомнил слова Южного Ветра, своего самого первого и одного из самых мудрых Учителей. – платим либо сединой, либо золотом, либо кровью.
Шрам, оставленный клятвой, принесенной Анис, все еще блестел. Сколько бы крови Хаджар не пролил, как бы не были испачканы алым цветом его одежды, он не мог избавиться от этого клейма и того, что ждало его впереди.
Он шел вперед и люди гибли вокруг него.
Те несколько десятков стражниц, что защищали врата в женское крыло, были лишь первой порцией. Позади Хаджара тянулась вереница трупов. Разорванные, разбитые, изломанные тела, вбитые в пол, вонзенные в стены и потолок. Конечности, разбросанные по коридорам. Сломанные мечи, растерзанная броня и щиты.
Хаджар, пожалуй, действительно сражался так, что в “цивилизованном” обществе его бы прозвали варваром. Но не обученны стилям, выучивший азы битвы на полях брани, где важна не красота и правильность движений, а выживание, Хаджар бился так, как велели ему инстинкты и тело.
Может поэтому, ему, на самом деле, было так легко тренироваться с Оруном. Несмотря на то, что Тирисфаль имел стиль – созданный им самим, выросший из того, что он выучил в детстве, их повадки в сражении были в чем-то схожи.
Отправив к праотцам очередную стражницу, Хаджар остановился около украшенных драгоценными камнями, сливавшимися в единый рельеф, дверей.
К его ногам, со стороны коридора, текла кровь.
Скольких он сегодня убил?
Сотню, полторы?
Нет, скорее – почти три.
Не обнажая меча и не высвобождая королевства. Почти не используя мистерий или энергии. Лишь быстро, силу и крепость своего собственного тела.
Зачем?
Почему?
Наверное, Хаджар хотел что-то почувствовать. Вспомнить какого это – биться так, чтобы чувствовать как кровь врага стекает по твоим рукам. Чтобы знать, что именно ты забрал у него жизнь.
Очередной вздох воли превратил двери палат – вершину ювелирного мастерства Семи Империй, в звон драгоценной пыли, уносимой ветром.
По ту сторону стоял мальчишка, которому не было и одиннадцати весен. Двумя руками он сжимал меч – простой Небесный Артефакт.
За его спиной стояла родная мать. Рыцарь Духа начальной стадии. Владеющая оружием… во всяком случае, так бы сказал раньше Хаджар.
Теперь, соединив два Королевства воедино и достигнув ступени Повелителя, он намного тоньше ощущал мир и его связанность в единое целое.
Даже у ступеней владения были свои грани. Один Владеющий мог быть не ровней другому…
Все же – все эти градации, все звания и стадии, на самом деле были лишь пылью, пристающей к ногам идущего по пути развития.
А главным было…
Главным было то, что Хаджар стоял перед лицом мальчика, который собирался во чтобы то ни стало защитить свою мать от пришедшего к ним убийцы.
Хаджар смотрел на Париса Диноса, но видел совсем другого мальчика.
Он видел самого себя.
Видел, как за его спиной стояла Элизабет – его мать… мама…
Хаджар опустил взгляд.
Под его ногами расплывалась лужа крови. И в её отражении он не видел себя.
Потоки энергии закружились вокруг Анис. Она чувствовала, как в ней сливаются воедино внешняя и внутренняя энергии, как они образуют единое, неразрушимое целое.
