Хаджар поднял взор к небу.
Светило солнце. Пушистые кучевые пронзали птицы и, порой, в вышине можно было увидеть тень крылатого монстра.
Когда Хаджар последний раз видел Аркемейю, она владела лишь Оружием в Сердце. Теперь же стояла на неоспоримой вершине воинского искусства Семи Империй. Да, может и минуло с той поры, как они сражались в горах Да’Кхасси уже несколько лет, но… Да, сам Хаджар за эти же несколько лет сделал куда более существенный рывок в силе, но на это повлияло просто чудовищное количество факторов.
Настолько чудовищное, что Хаджар, в последнее время, начал задумываться о том, что за всеми его приключениями и злоключениями стояла некая сила. Сила, намеренно ведущая его в самое пекло, а затем, как бы невзначай, подкидывавшая призрачный шанс выбраться даже из самой глубокой задницы.
Нет, все это не умоляло того, что Хаджар буквально на регулярной основе рисковал своей жизнью и даже один неверный шаг мог стоить жизни не только ему, но и дорогим ему людям, но…
Но он ощущал, что имя этой силе была вовсе не Судьба.
И, даже, не Морган.
Старый интриган явно имел на Хаджара свои виды, что наглядно продемонстрировал в последней беседе. Взять с собой двух Великих Героев?
Ха!
Того могущества… запредельного могущества, которое продемонстрировал Император, хватило бы чтобы размазать Хаджара на месте.
Морган, будь проклят тот день, когда Хаджар показался ему на глаза, мог бы войти в секту Лунного Света, и, не проливая ни единой капли крови, просто обездвижив всех и вся своей волей, забрать Вечно Падающее Копье.
Но он этого не сделал.
Не сделал, по нескольким причинам.
Он не знал, какую цену ему придется заплатить. И поэтому отправил Акену. Не потому, что не знал… а потому, что подозревал.
Но это не умоляло того факта, что он мог заявиться туда вместе с дочерью и, едва ли не за ручку, провести её к пещере. Но Морган не сделал и этого.
Он отправил Хаджара.
Почему?
Потому что он не был той силой, которая бросала Хаджара из огня да в полымя. Но он, своим жестом, сыграл этой силе на руку.
Он отправил Хаджара к секте Лунного Света, дав ему запредельную мотивацию, чтобы Хаджар стал сильнее.
А может, все это было не так, и Хаджар просто слишком сильно параноил. Может сказывалось общение с Эйненом…
Но эту теорию, версию о паранойе, вдребезги разбивало появление Аркемейи.
Хаджар прекрасно помнил, что все его появление в горах Да’Кхасси было связано, в наибольшей степени, с желанием Хельмера вытянуть Аркемейю из-под влияния её отца и законов Неба и Земли.
Именно она, а не какой-нибудь древний артефакт или знание, потребовались демону. Настолько сильно, что тот готов был пойти на уступки.
Демон, тем более такой, идущий на уступки?
Хаджар и в детстве-то не верил в сказки, а ему скоро уже сорок стукнет -какие уж здесь сказки…
Ну и все, разумеется, упиралось в этот клятый Сухашим. Сюда его отправил Морган и сюда же прибыла Аркемейя. Полукровка, которая руководствовалась принесенной кому-то клятве. Полукровка, которая каким-то чудным образом получила просто невероятную силу.
Нет, в жизни Хаджара такое уже происходило - с Дереком. Но того отыскал обиженный жрец бога войны. И Дерек, в итоге, получил простую рабскую метку, просто с небольшими преференциями.
Почему небольшими?
Да потому, что на фоне нынешней, а не времен Травеса, той же страны Драконов - Истинное Королевство, конечно же, вещь серьезная, но далеко не на пике искусства.
Чего уж говорить о Седьмом Небе, до которого еще через страну Бессмертных предстояло добраться.
- Какого демона, - вздохнул Хаджар и отвернулся от неба. - Хочешь правду, Том?
- Был бы рад, - съязвил мечник.
- А правда такая, что я понятия не имею. Понятия не имею, почему меня отправили в Сухашим. Понятия не имею, откуда у Аркемейи такая сила и что она здесь делает.
- Понятия он не имеет… дернул меня демон за душу отправиться с тобой… Еще, вот, вино закончилось. А где в этой проклятой пустыни найдешь вина?! Проклятье…
- Пустыни? - Хаджар только усмехнулся. - Ты еще настоящей пустыни не видел.
Так, развлекая себя легкой перебранкой, спутники свернули за поворот тракта, сокрытого от взгляда высокими песчаниками. И первое, что увидел Хаджар, человека с белыми волосами.
Глава 1009
Они были похожи. Не во всем, но в главных чертах. Если бы Неро дожил до средних лет, прошел еще через несколько войн, ему бы несколько раз разбили сердце, он перенес бы множество душевных ран, которые оставили бы жуткие шрамы в недрах его глаз, то, тогда, они были бы на “одно лицо”.
Но даже легкого внешнего и почти незаметного внутреннего сходства хватило, чтобы сердце Хаджара. Драконье сердце, закаленное в таком количестве испытаний, которое не проходит за десять веков иной адепт. Чтобы даже оно - пропустило удар.
На излучине дороги, под резким откосом, стояла простая телега, запряженная старой кобылой уровня Пробуждения Силы.
Отвалившееся колесо пытался приладить пожилой, сухой мужчина.
Хаджару не требовалась помощь нейросети, чтобы определить в нем Практикующего ступени Телесных Рек седьмой стадии. Рядом с ним, помогая подавать инструменты и следя за тем, чтобы рессоры не свалились старику на голову, суетилась молодая женщина.
Морщины, легкая седина в волосах, все это не могло скрыть того факта, что ей было еще не больше тридцати. Просто тяжелая жизнь заставила завять былую красоту плоти, оставив лишь отражение доброй души в теплых глазах.
Маленькая девочка игралась с бумажным голубем. Искуссно сделанной фигуркой из простого пергаментного листа. Черные волосы, карие глаза и жуткий шрам, которы начинался у её левого виска и протягивался вплоть до кисти левой руки. Ветвящийся, как молния, глубокий, будто старческая морщина.
Девочка пускала голубя, смеялась и бежала следом за ним. Маленькие лапти шлепали по брусчатке тракта, а подол цветастого, заплатанного платья, развевался на ветру.
Вдруг она заметила Хаджара с Томом и резко замерла.
В детских глазах мелькнул страх. Неподдельный, глубокий, граничащий с ужасом.
Хаджар перевел взгляд на её шрам.
Его оставил изогнутый нож, которым пользовались бедуины Моря Песка. В мире земли его бы назвали хопешем. Некий симбиоз топора и сабли. Жуткое оружие, которое в руках опытного всадника превращалась в неотразимое орудие смерти.
Перед девочкой опустилась тень.
Завернутый в серый плащ. Одетый в какие-то старые, поношенные одежды, явно не по размеру. Мужчина средних лет, со взглядом самого страшного из зверей.
