Беловолосый мечник, все так же дергано, указал на луну, еще не исчезнувшую с небосвода.
- Д-два р-раз-за п-полн-а-а-ая.
Хаджар кивнул еще раз.
Через два полнолуния его ждал спарринг с существом, способным уничтожить Оруна. Без шуток - чего еще можно было ожидать от поездки в глухомань Империи?
Веркс дернул поводья, и телега покатилась дальше по тракту.
- Пока, Северный Ветер! - закричала проснувшаяся Лита. Облокотившись на плечи Белого Клыка, она размахивала маленькой ладошкой. - Заезжай к нам в деревню! Называется - Маленький Ручей!
Вскоре телега скрылась под холмом, а к ногам Хаджара упал маленький пергаментный голубь. Он взял его в руки и бережно убрал в карман.
- Кажется, у нас много работы, Том.
Хаджар развернулся и направился к развалине.
- Много работы, варвар? В каком смысле - много работы?
- В прямом, Том. Нас отправили служить в форт. А я вижу только помойку. Так что надо бы заняться ремонтом.
- Ремонтом? Ты сума сошел?! Это, - Том сделал акцент на слове. -невозможно починить! И к тому же - отправили тебя, а не меня!
- Ну это ведь ты хотел проявить себя в роли гениального фортификатора? Или все - Сухашим тебя одолел одним своим видом?
- Эта развалина? Одолела меня?! Месяц, варвар! Месяц и мы будем стоять на стене самой надежной крепости Империи!
Том, толкнув Хаджара плечом, ускорил шаг и первым вошел в древнюю крепость.
Интересно, что влияло на Хаджара пагубнее - общение с Эйненом или… Морганом?
Глава 1011
Если и было в этом южном регионе что-то прекрасное, так это закаты и рассветы. На один такой сейчас смотрел Хаджар. Сидя в позе лотоса на вершине уже давным-давно развалившейся башни, он смотрел на то, как солнце поднималось из-за полосы виднеющихся вдали равнин.
Будто огненный глаз прошлого, пронзающего светом настоящее, устремляясь в неизвестное будущее, он окрашивал кровью и золотом выжженную им же поверхность земли, уставшей от ног её топтавших.
Хаджар мог наблюдать за величественным и прекрасным явлением, заставляющим краснеть небо и светиться скалы и песчаники, бесконечно.
Как за взмахом крыла птицы, гордо реющей среди бесконечных небесных простор. Как за падением звезды, сорвавшемся с ткани темной вселенной.
Свет и тьма.
Физическое и эфемерное.
Все это переплеталось перед взором Хаджара и он наблюдал за этим, впитывая и постигая что-то, чему пока не мог найти нужных слов для описания.
Как если бы разум отказывался принимать то, что начинала понимать и ощущать его собственная душа.
Удивительно, но за годы жизни в скитаниях, которые, если подумать, начались с того самого момента, как Хаджара освободили из темницы Примуса, он понял, как сильно ошибались все поэты и мудрецы.
Сидящие в своих четырех стенах, не видевшие мира, они полагали, что разум умнее души, которая влекла человека на глупости. Хаджар же, переживший столько, что хватило бы на несколько жизней старых адептов, постепенно осознал иное.
Разум - он как молоток или долото. Инструмент, для обработки материала. Но работать мог с материями двух видов. Телом и… душой.
Мудрецы и поэты ставили вперед угла душу, а ученые - разум.
Они спорили, что появилось раньше - курица или яйцо.
Но как только появился материал, появился и инструмент.
Хаджар ощущал в этом глубокую истину.
Он стремился к ней так же сильно, как птицы крыльями к облакам, а солнце золотом и кровью к земле. Их силы были направлены против друг друга, но птица не боролась с солнцем, а солнце - с птицей.
Они были похожи на разум и душу…
- Проклятье! Проклятье! И еще тысячу раз проклятье!
Хаджар нехотя отвернулся от созерцания рассвета. Рядом с ним, вымазанный в глине и каменной пыли, в рабочей одежде, с закатанными рукавами, подвязанными волосами и сбитыми ладонями стоял человек, который очень отдаленно походил на аристократа.
Том действительно ответственно подошел к работе с фортификацией Сухашима. Настолько, что удивил даже Хаджара.
- Это какой-то демонский замкнутый круг, - в сердцах Том сплюнул с вершины старой башни. - Для того, что укрепить стену, мне нужны камни. Чтобы добыть камни, мне нужен рудник с породой. Чтобы он работал - мне нужны люди. А люди отказываются идти работать на Сухашим, потому что здесь нет рабочего материала! А где я его им, тысячу раз проклятье, найду!
Инструмент и материал…
- Вроде, кто-то меня убеждал, что пройдет месяц и мы будем стоять на стене самой надежной крепости, - Хаджар, все же, не мог отказать себе в удовольствии поддеть Тома. Это было не в его характере, но сколько Том в свое время у них с Эйненом крови выпил… - Кажется, миновала неделя, а Сухашим все еще выглядит как старая развалина.
- Он не только таким выглядит, - Том пнул камень в кладке и тот, вылетев из гнезда, унесся куда-то в сторону заросшего рва. - Он таким еще и является. И какая неделя, варвар? Уже двенадцатый день пошел.
- Двенадцатый, - нахмурился Хаджар. - но я…
- Двенадцатый! - перебил Том. - Последние пять суток ты сидишь на этой клятой башне и медитируешь, пока я тружусь! А ты вообще не спросил - может мне тоже надо помедитировать! Ты, знаешь ли, не единственный адепт, озабоченный своим путем развития.
- Пять суток? - с удивлением и легким напряжением прошептал Хаджар, а затем отдал мысленный приказ нейросети.
[Обрабатываю запрос… запрос обработан. 116 часов 42 минуты 13…14…15 секунд назад носитель впал в неподдающееся системному анализу состояние. Схожесть с комой: 43,632% Схожесть с вегетативным состоянием: 14,171% Схожесть с состоянием малого сознания: 6% Схожесть с состоянием полной недееспособности всех систем: 86,513%]
Хаджар смотрел на выскочившее перед его глазами сообщение и плохо понимал, что именно произошло. И, в особенности, его нервировала последняя строка.
Состояние полной недееспособности всех систем… По какой-то неизвестной Хаджару причине, нейросеть, в последние месяцы, перестала выдавать сообщение о возможной “смерти носителя”. Вместо этого она использовала состояние полной… и так далее.
И, получается, последние пять суток, Хаджар был, как бы глупо это не звучало, скорее мертв, чем жив.
Медитация, в которую он впал “случайным образом”, была чем-то средним между смертью и комой.
Хаджар посмотрел на восток.
Никакого рассвета не было.
Солнце стояло в зените.
Был яркий, горячий и сухой полдень.
Ни единого облачка на небе. Ни одной птицы, которая рискнула бы отправиться в полет над территорией, где нечем даже поживиться.
