Хаджар склонил голову на бок и слегка улыбнулся. Раньше Том, даже несмотря на понимание ситуации, все равно бы ударил себя пяткой в грудь и заявил, что он размажет Аркемейю тонким слоем.
Видимо, прошедшие годы и невероятные приключения, сыграли ему только на пользу.
- Как говорят мудрецы, Том - самая успешная битва это та, которая не состоялась.
Том открыл рот, чтобы ответить, но так ничего и не произнес. Осекшись на полуслове, он только недоумевающе смотрел на Хаджара.
- Как битва, варвар, которая не началась, может быть успешна? Что за бред ты несешь!
- Ну, в твоем случае, если она не начнется, то ты выживешь.
С этими словами Хаджар развернулся, взмахом руки выбил “каменную пробку” из прохода и, шагнув за порог, усилием воли оставил позади себе пелену из мистерий меча и ветра.
Даже Аркемейи, приди она сюда, понадобиться на меньше пяти ударов, чтобы пробиться через барьер.
- Эй, варвар! - донеслось до слуха Хаджара. - Какого демона ты…
Оставшаяся часть предложения уже не смогла пробиться сквозь толщу камней. Некогда шахта, ведущая на первый ярус каменоломни, была прикрыта деревянным лифтом, который опускался за счет довольно непростой работы противовесов, канатов, шестеренок и даже небольших валов.
Вот только сама конструкция за тысячи лет, которые рудник провел в запустении, пришла в полную негодность. От, без малого, гения инженерной мысли того времени остались лишь небольшие осколки в виде проржавевших валов и нескольких железных хомутов.
Дерево уже давно превратилось в труху и осыпалось прахом стоило только Хаджару на него вздохнуть.
Открылась шахта. Прорубленный в тоще породе желоб уходил куда-то во тьму самой бездны.
- Хаджа-а-ар, - донеслось из глубины.
Желоб пронзал первый, второй ярус (горизонт, как его называли горняки), затем третий и четвертый. Он спускался в самую глубокую часть каменоломни, где добывали специальный материал для крепости Сухашим.
На глубине, на которой смертный, без специальной алхимии, не смог бы выжить, расположился шлейф особой породе - Губчатого Камня.
Пористые блоки, которые из него получались, обладали способностью впитывать в себя энергию, тем самым ослабляя атаки противников. Да и сама прочность у него была таковой, что пушечное ядро, выпущенное на расстоянии всего в триста шагов, отскочило бы от него, не оставив даже царапины.
Стены Сухашим, некогда, считались непреступными. Но, увы, время доказало обратное.
Сам же Губчатый Камень оказалось практически невозможным транспортировать, так что Сухашим, в каком-то смысле, являлся еще и памятником старины.
Может именно из-за его неприступности (правда в нынешнее время и более массивные стены падали под умелым натиском) его, некогда, обходили стороной. А затем, после упадка, Сухашим уже не был кому-то так уж нужен, чтобы тратить на него ресурсы.
Так или иначе - слава так и не взятой врагом крепости все еще принадлежала древнему форту.
- Хаджа-а-а-ар, - повторил голос.
- Я здесь, - ответил Хаджар и шагнул вперед.
Синяя птица Кецаль, царапая желоб пронзительным “Кья” пролетела километры породы, а затем, расправив огромные крылья, когтями вцепилось в дно желоба.
Выпрямляясь, Хаджар смело шагнул в глубь явно заброшенного коридора горизонта. Низкий потолок - настолько, что приходилось немного пригибаться. Широкий рукав коридора, в центре которого оставили ряды несущих каменных колонн. Стены, укрепление раствором глины и известняка -средневековый цемент, не иначе.
Хаджар шел по этому великолепию работ инженеров прошлого. Он смотрел на кирки и лопаты, которые рабочие бросили здесь. Покидали явно в спешке.
Черенки уже давно рассыпались в труху, а ржавая сталь буквально сливалась с каменной породой. Стала, за десятки веков, её неотъемлемой частью.
Хаджар шел мимо.
Его одежды, несмотря на полный штиль подземных палат, развевались позади него. Взмахом руки, не понимая почему, но зная, что сможет, Хаджар создал вокруг светящиеся шарики из белого света.
[Экстренное сообщение! Уровень опасности повторения сценария “Кокон” растет 26/100… 31/100…]
На отметке в тридцать пять единиц, после того, как вокруг Хаджара кружил с десяток белых огоньков, счетчик замер. Хаджар понятия не имел, что именно он творит, но чувствовал, что может и больше.
Что цветок, который он создал для Литы, не был вершиной его возможностей. Правда, сейчас, после этого нехитрого фокуса, его Ядро было заполнено лишь на четверть от максимального запаса.
О том, почему подобные манипуляции забирали сил больше, чем интенсивная схватка, Хаджар подумает позже. Сейчас он смотрел на широкую пещеру…
Нет, скорее даже зал.
Вряд ли созданный шахтерами, он имел в высоту примерно сорок метров, а шириной обладал в три раза большей. Десятки столпов, изрезанных самыми разными иероглифами, рунами и знаками. С них тянулись цепи, каждое звено в которой толщиной с кулак Хаджара.
Он уже видел похожие - ими был закован Травес, дракон и далекий предок Хаджара по отцовской линии.
Километры стальных оков, так же исписанных светящимися силой волшебными знаками, встречались в центре зала. Десятки их “нитей” оплетали руки великана. Сотни - его ноги. Тысячи - торс и всего три, разноцветных, единственных, которые отличались от остальных цветов, сомкнулись на шее.
- Здрав… здравствуй, - прорычал гигант. Слова давались ему с трудом. Каждое движение челюсти и языка отнимало у него столько сил, сколько у Хаджара ушло бы на то, чтобы сдвинуть гору.
- Приветствую, - поклонился Хаджар. - достопочтенный потомок богини Дану.
Перед ним был одни из народа Фае. Хаджар видел их всего несколько раз, но этого хватило, чтобы научить отличать от простых людей и существ.
К тому же, вряд ли, пяти метровый гигант, кулак которого мог сойти за стенобитный молот, мог оказаться человеков. По пояс раздетый, набедренной повязкой ему служила белая, стальная юбка, закрепленная под широким поясом.
Гигант, с титаническим трудом, скрипя цепями, качая гривой черных волос, поднял взгляд.
Взгляд синих, ясных глаз.
Таких, каких не может быть у человека.
Хаджар отшатнулся.
- Ты… похож… - прошептал великан. - на нас… брат… мой.
Глава 1018
Хаджар смотрел на этого великана и сердце его пропускало удар за ударом. В чертах лица - скулах, линии губ, густых бровях и широком лбе, Хаджар угадывал свои собственные черты.
В густых, вьющихся черных волосах фейри, но видел свои собственные волосы.
И глаза. Те самые, от которых так сходили с ума придворные дамы королевского дворца Лидуса. Те самые, в которых тонули девушки даже в те времена, когда он выглядел беспомощным уродцам.
